— Где Женя?! Где мой друг?! Скотина, куда ты его дел?
— Медуза! — Николас попытался освободиться от захвата. — Отцепись! На него набросилась Критура!
— Что? Где он?
— Где? — ухмыльнулся в ответ Николас. — Уже, наверное, в её брюхе! — И он не смог удержаться от злорадного смеха. — Может, и ты хочешь за ним?
Сильный удар в подбородок свалил колумбийца на компрессор. Запутавшись в верёвках и шлангах, Николас затих и закрылся руками, ожидая расправы. Но Сергей уже нырнул с причала в воду.
Внизу простиралась всё та же чёрная пустыня и никаких следов разыгравшейся здесь минуту назад трагедии. Субботин бросился в лиановые джунгли, лелея надежду, что Голицын всего лишь запутался в зелёных побегах. Он рвал тонкие нити, пока хватало воздуха, затем всплывал и опять уходил под воду, стараясь нырнуть ещё глубже.
Не может вот так глупо всё закончиться! Женя отличный пловец, он не может так легко пропасть! Сергей метался в бессильном отчаянии, с ужасом отгоняя мысль, что он не в силах спасти штурмана. Так не должно быть! Это неправильно!
Но лёгкие разрывались от нехватки кислорода, и он вновь вырывался на поверхность за глотком воздуха.
Когда обессиленный и измученный Субботин выбрался на причал, там уже было пусто.
К потерям на острове относились легко. Они случались часто, и к ним привыкли. Через день о несчастном забывали. А через неделю о нём не могли вспомнить даже близкие друзья, если такие были. Через минуту после гибели перерывался его мешок, и, если находилось хоть что-то ценное, то оно тут же расходилось по карманам, а от человека не оставалось даже памяти.
Тяжело переставляя ноги, Сергей вернулся к галере Гаспара. Мрачным взглядом обвёл расступившихся в стороны грузовиков и увидел Николаса. Как ни в чём не бывало, колумбиец вытряхивал на скамейку Женин мешок. Заметив за спиной Субботина, он подмигнул и довольно хохотнул:
— Он мой напарник. Я первый выбираю.
С диким звериным рёвом Сергей вогнал кулак ему в живот. А когда Николас согнулся пополам, он свалил его на палубу и, опрокинув навзничь, наотмашь ударил в открывшуюся челюсть. Затем ещё и ещё! Голова колумбийца с закатившимся под лоб глазами лишь беспомощно болталась из стороны в сторону. Кто-то попытался его оттащить, но Сергей ударил по рукам и с исступленным безумием заревел:
— Все вон! Убью!
И он продолжал с методичностью машины-убийцы вбивать удар за ударом в голову Николаса, превращая собственные кулаки в кровавое месиво. А когда уже стало невозможно распознать где у того рот, а где нос, Сергей сцепил пальцы на шее.