Бача оглянулся и заметил Сергея. Вспомнив, что последний, кто нашел вещь, был он, мексиканец указал пальцем.
— Следующий ты!
Эмиль понял, что это касается и его тоже, подошёл к грузам, примеряя под себя камень. Но у Бачи были другие планы. В толпе он увидел возвышающуюся побитую голову Николаса и, сардонически ухмыльнувшись, произнёс:
— Пойдёшь с русским.
— Господин, дайте мне ещё день! Посмотрите на мои раны.
Субботин с интересом оглянулся на свою «работу» и, к радости Николаса, возразил:
— Я не пойду с этой мразью. Я пойду с кубинцем.
— Заткнись! Здесь я решаю кому и с кем нырять. А ты, Николас, помоешь свою хлипкую физиономию. Смотреть противно. Да и штаны прополоснёшь! Вижу, что от страха перед русским ты туда наделал!
Расхохотавшись, Бача похлопал колумбийца по спине:
— А ты ему шланг перегрызи. Там вам никто мешать не будет. Или кишка тонка?
Николас молчал, опустив голову, и мексиканец расценил это по-своему:
— Когда ты успел превратиться в слабака? Куда делся тот крикливый Николас? Как же быстро ты сдулся.
— Дайте мне время, господин, — просипел сквозь выбитые зубы Николас.
— Понимаю. Тебе нужно зализать раны. А потом ты ему ещё покажешь. Так?
— Так, господин.
— Ну хватит болтать! Эй, на компрессоре, дайте пробный воздух!
Субботин уже привычно вдохнул из шланга и, поправив груз, спрыгнул в воду. Рядом, выпустив шлейф пузырей, опускался колумбиец. Даже под водой он старался держаться от Сергея подальше и, подгребая руками, отплыл ближе к границе лианового леса. Повиснув над слизью, Николас оглянулся и запустил в неё руки. Ничего не нащупав, он продвинулся вперёд на полметра, и его пальцы вновь исчезли, исследуя дно. В отличие от колумбийца, Субботин не искал вещи. Всё его внимание было приковано к волосатому загривку Николаса. Перед глазами встала так часто представляемая картина, как он сжимает эту длинную шею, как бьётся в судорогах это жалкое ненавистное тело. Глаза выкатываются из орбит. Под пальцами мерзко трещат хрящи.
Руки сами потянулись вперёд, загребая вдоль тела воду. Сергей уже был рядом и мог потрогать босую ногу колумбийца. Он завис сзади и неотрывно смотрел на колышущиеся спутанные волосы на затылке. Николас пока что его не видел, он, смахнув с рук слизь, вновь опустил их ко дну. Он очень старался. Снисходительный и обидный тон Бачи задел за живое. И теперь ему хотелось отличиться, чтобы хоть как-то удержать пошатнувшуюся репутацию. Для этого нужна была вещь! И, позабыв о плавающем рядом ненавистном русском, он, не щадя покрасневших рук, раз за разом ощупывал дно.