Династия. Семь обретенных Я (Тальвердиева) - страница 10

— Постой! В 1881 Александра II убили террористы…

— А в США после покушения не стало 20-го президента, — прищурился дед в ожидании моего паса на поле исторических параллелей.

— А в каком году мой пра-прадед женился? — вновь удивила я его.

— В тот самый год наконец-то родился наследник престола…

— Царевич Алексей! — опередила его я. — 1904… А когда родился ты?..

— О-хо-хо, рассмешила… Ну, про предков наших вспомнила — понятно. Основательно к королевской викторине готовишься. История как-никак. А я-то — не такой уж и древний — при советской власти родился, в тридцать седьмом… Кстати, о викторине… Платье новое будем покупать? — разбежались к вискам ласковые морщинки.

Возликовав, я постаралась побольше узнать о своем альтер-эго.

— Ты помнишь своегодеда?..

— Не очень-то мы с ним ладили. Характер у него был своевольный, мой отец перед ним навытяжку стоял. Лишь мама находила общий язык. Свою половину он встретил на балу. Влюбился. Спустя неделю сватов послал… Так принято было, Ната. — И не встретив ожидаемой иронии, добавил:

— Добрый обычай…

Какая еще ирония! Я бросилась ему на шею: «На балу, на балу! Он встретил ее на балу…» — пело сердце. Колесо Фортуны медленно поворачивалось.

— А какая была она, моя прапрабабушка? — Проекция на мою «половину», суженого моего, интересовала не меньше.

— Она была кареглаза, круглолица, статью справна… Словом, столичная штучка…. Были же фотографии… Выбросила?! Все для вас хлам, все лишнее…

— Ну, деда… Дальше!

— Твой прапрадед — горяч, чернобров, а глаза — как небо в летнюю грозу. Ты в него пошла, Ната, — ласково прищурился дед. — И вот после первого же тура вальса он подвел ее к окну. Там, за портьерой, был приготовлен роскошный букет…. «Прекрас

ная незнакомка, — вдруг шепнул он ей на ушко. — У нас будут удивительно красивые дети». Так у них все и решилось.

— Банально, дедунь, — улыбнулась я.

— Зато искренне, — отрезал дед. — «Главное, какбыло сказано!» — не раз вспоминала при мне баба Варя.

— Еще чаю?

Тяжело поднявшись, дед подошел к окну. Там, на полке у подоконника, лежал старинный альбом с фотографиями его юности.

Над короной Бештау развернулась необычная радуга — не коромыслом, а сияющей улыбкой — на все небо. Празднование 400-летия Дома Романовых было одобрено свыше.