— Ну, если так посмотреть… — задумчиво произнес я.
— Мой юный друг, только одна вещь пойдет тебе на пользу: отказ от всяких мыслей.
— Вы считаете, что я на это способен?
— Я, в первую очередь, считаю, что это просто бесполезно.
Встав со скамьи, он сделал мне знак следовать за ним и уверенно повел за собой по разработанному лично им лабиринту.
— Отчего ты страдал, когда я тебя встретил? Оттого, что обладал сознанием. Для того, чтобы излечить тебя, я предложил тебе стать предметом, предметом искусства. Стань же им полностью. Повинуйся мне во всем. Покончи со своим «я». Мой ум должен прийти на смену твоему.
— То есть вы хотите, чтобы я превратился в вашего раба?
— Нет, несчастный! Раб — этого тоже недостаточно! У раба есть сознание! Раб всегда жаждет освобождения! Нет, я хочу, чтобы ты стал еще ниже раба. Наше общество организовано таким образом, что лучше быть вещью, чем мыслящей личностью. Я хочу, чтобы ты стал моей вещью. Только тогда ты наконец обретешь счастье! И погрузишься в полную нирвану.
— Я начинаю думать, что, возможно, вы правы…
— Я всегда прав.
Выйдя из лабиринта, мы, продолжая болтать, направились к террасе. По пути мы встретили немало слуг, и я, сам того не замечая, вдруг свыкся с тем, что разгуливаю нагишом. «Разве Давид Микеланджело стыдливо прикрывает себя стрингами?», — твердил я себе каждый раз, когда ловил стеснительные взгляды тех, кто попадался нам на пути.
— Я очень горжусь тобой, — доверительно сказал мне Зевс.
Меня обуяла настоящая радость, теперь я знал, кто владеет истиной в последней инстанции. Отныне я буду доверяться не своим мыслям, а мыслям моего Благодетеля. К тому же, жизнь моя станет от этого лишь проще.
Покинув сад, мы уже спускались к бассейну, где продолжали барахтаться красотки, как вдруг я замер на месте.
— Ну, что еще? — недовольно воскликнул Зевс. — Что опять стряслось?
— Боюсь, у меня снова начинает появляться личное мнение.
— Адам, мы же договорились!
— Но с женщинами, тем более, такими красивыми… это животный… это… рефлекс…
Зевс-Питер-Лама посмотрел на мое растущее личное мнение и почесал затылок.
— М-да, об этом я не подумал.
Положение тем временем осложнялось, и мы вместе стали изучать мой рефлекс.
— Простите меня.
— Да-да, конечно…
— Поймите, Давид Микеланджело, конечно, не носит стрингов, но надо принимать во внимание, что он ничего не видит и не слышит. Он-то из мрамора, а как я могу оставаться каменным?
— Да-да! Весьма досадно. Вернемся в вашу спальню.
— Вы перешли со мной на вы?
— Следуй за мной.
Закрывшись в моей белой комнате с белой мебелью, мы с Зевсом посовещались и пришли к соглашению: со следующего дня я буду гулять нагишом как можно больше, а также позировать голым перед фотографами, в то же время сохраняя за собой право надевать шорты по мере необходимости.