— Да, вот так живет звезда, мой юный друг! — утешает он меня, похлопывая по плечу.
На следующий день он угрожает разрывом контракта. Безумная паника среди представителей выставки. Это грозит обернуться катастрофой. Художественной и финансовой. Он дает организаторам один час на пересмотр контракта. В это время он уводит меня, закутав в балахон с ног до головы, чтобы осмотреть других участников выставки.
Мы начинаем с экспозиции «Тату на моей коже» в зале татуировок.
— Отвратительное зрелище, — восклицает Зевс, — можно подумать, мы попали в какую-то портовую забегаловку.
Мужчины и женщины разных возрастов, — участники экспозиции, — демонстрировали наивные и претенциозные рисунки. Чем старше был возраст и уродливее тела, тем обильнее они были покрыты татуировками. Сюжеты, один банальнее другого, никакого интереса не представляли, целью было — раскрасить рисунками как можно больше человеческой кожи. Лишь одна татуировка привлекла мое внимание: высокий худой мужчина изображал человека, с которого содрали кожу от самых стоп до черепа. Обнаженные мускулы, нервы, сухожилия, кости, суставы, глазницы пугали посетителей своим натурализмом. Это было ужасно безобразно, чудовищно отталкивающе, но в то же время довольно оригинально. Разве нет?
— Я уже сто раз такое видел, — пожав плечами, сказал Зевс.
В другом зале «Мое тело — это Кисть» голые художники, вымазавшись в краске, прыгали, катались на огромных белых полотнах. Когда они переставали тереться о свои холсты, посетитель выставки, заплатив, мог выбрать понравившееся произведение искусства. Самыми популярными среди коллекционеров были картины Джея К. О. Художник К. О., словно сотканный из мускулов здоровенный детина, разбегался из глубины зала и бросался на всей скорости на подвешенное на стене панно. Затем его уносили санитары, оказывали первую медицинскую помощь, он приходил в себя и снова каждые три часа принимался за свое творчество, равно как и пара Сара и Вельзевул Камасутра, которые, вымазавшись с ног до головы акриловой краской, совокуплялись на глазах у всей публики, оставляя на больших листах ватмана отпечатки своих эротических тел.
Третий зал «Мое Тело между Богом и Дерьмом» притягивал к себе меньше народа — из-за запахов, которыми тянуло от него. Один художник на глазах у почтенной публики вываливал на белые тела юных невинных нимфеток потроха свежеубитых свиней. Другой творческий товарищ, нацепив на все свое тело кучу крючков, попросил подвесить его к потолку в центре зала. Еще один художник дырявил перед публикой свой слой эпидермы зажженными сигаретами, распространяя щекочущий ноздри запах хрустящих свиных шкварок. Но больше всех развлекали посетителей братья Половики: восемь братьев, все как один в набедренных повязках, растянувшись на полу, вынуждали каждого перед выходом из зала пройтись прямо по их телам.