Голландская социальная реклама надрывалась не одно десятилетие, пытаясь бескорыстно втолковать толпе вечные ценности. Я вспомнила, как напротив моего дома несколько месяцев (и причем полностью за счет государства) висел рекламный щит: на фоне яркого неба на качелях нам навстречу летит маленькая девочка, ветер развевает волосы, в глазах солнечные зайчики. Подпись внизу гласила: «There is also a life besides your job!» Или вот телевизионный ролик: мужик в галстуке, в полосатой офисной рубашке с закатанными по локоть рукавами и с шахтерским фонариком на лбу, истекая потом, роет огромной лопатой подземный ход. Через полминуты мы видим конечную цель его трудов: перепачканный с головы до ног, он наконец вылезает из-под земли на зеленой поляне, усыпанной ромашками. Стрекочут кузнечики. На заднем плане за поляной виднеется комплекс небоскребов офисного типа, откуда он, как с каторги, только что сбежал. Мужик оглядывается и, расплываясь в улыбке от счастья, показывает офису выразительно выпрямленный средний палец. Голос за кадром: «There is also a life outside your office!»
Я вообще никак не понимала этих новых русских, так обильно разбавивших последние списки Форбса своими русскими фамилиями. Почему они, например, до сих пор, не останавливаясь, работают, как какие-то кролики «Duracell»? Ведь денег там уже, понятно, хватит на поколений десять вперед. Почему не бросить все это к едрене фене и не пожить все-таки в свое удовольствие? Жизнь, на мой взгляд, состояла только частично, процентов, может быть, на двадцать, из карьерно-финансовой сферы (я называла про себя все эти темы «I can do it» и визуализировала при этом плакат, висящий в туалете моего амстердамского офиса: бодрая американская фабричная деваха из тридцатых годов, в гороховом сарафане и красном платочке на голове, гордо показывала зрителям свой накачанный бицепс). Основная же и наиболее приятная часть жизни складывалась из таких вещей, как свободное время для того, что тебе приятно. Например, любить или путешествовать, танцевать или играть на саксофоне, иметь возможность часто оказываться там, где хочешь, и делать то, что хочешь. Всего этого русские бизнесмены были лишены начисто, и никакие деньги не помогали им получить удовольствие от жизни. Более того, на мой взгляд, они им даже мешали в этом!
Вся жизнь сводилась к работе и мучительному поиску, чем бы заглушить остаточные метания неспокойной русской души, которая, несмотря на все прикладываемые усилия, отказывалась немедленно умирать и при полном отсутствии фантазии заканчивалась обычно или круглосуточным распиванием «Krystal» где-нибудь в давно уже не модном на западе Куршевеле, или, в лучшем случае, — подмосковным стрелковым клубом, или рыбалкой на Маврикии.