[287], когда мужские и женские монастыри Сирии, западные и восточные, как большие, так и малые, вынесли с величайшим терпением всяческие преследования, всякую тягость, мучения, голод, жажду, холод и жестокую наготу. Из них некоторые, нашедши на нынешний день пристанище, если не к вечеру, то завтра уже подвергаются изгнанию и не могут найти себе на ночь ночлега. Итак, наподобие зверей они проводят ночи под открытым небом, бродя по полям и горам, а случись суровая зима, ночуют под дождем, на снегу и на морозе, сидя на скалах, подверженные стуже и холоду и сильным ветрам, не имея ничего подложить под себя и немного прилечь и растянуться на земле. Случалось, что преследователи выселяли верных из их обителей, стаскивали со столбов и изгоняли из келий. Таковые мучения и бедствия и тяжелые испытания постигли монашеский чин во время жизни Павла»[288].
По отношению ко времени патриарха Ефрема у нашего писателя сообщается следующее: «Ефрем, сын Аппиана из Амиды, произвел сильное возмущение в Церкви Божией на Востоке и во всей Сирии. Ибо, обходя все земли и города, он опустошил большие и малые монастыри, поверг на землю и самые столпы, с которых согнал подвижников, других, выгнанных варварской силой из их затворов, мечом и бичами принуждал принять причащение. Военной силой разогнал монахов из монастырей, как находящихся близ Амиды, так и рассеянных по всей стране. Изгнанники в громадном числе пошли в древний монастырь, прежде цветущий и многонаселенный, по имени Телла. Когда они здесь немного отдохнули, посланы были многочисленные ромэйские войска и хорепископы и дозорщики, чтобы выгнать их отсюда. Но, когда войска вошли и увидали длинные и густые ряды, выстроенные для церковной службы, то испугались, приняв их за исполинов. Итак, оставив в покое монахов, они захватили ближайшие деревни и начали их опустошать и захватывать скот. Крестьяне с плачем просили монахов или пожалеть их и уйти, или помочь им сразиться с войсками. Видя скорбь и плач всей страны, изгнанники отправились в страну пустынников, где в монастыре Populorum жило до 1000 монахов. Поставив здесь палатки под открытым небом, они привлекли сюда жителей окрестных селений, которые сходились толпами столько же для принятия благословения, как из любопытства. Тогда патриарх Ефрем приказал своему брату Иоанну, командовавшему отрядом в Едессе, отправиться к монахам и предложить им выбрать уполномоченных от каждого монастыря, чтобы переговорить с ним о спорных предметах. Когда же монахи отказались принять это предложение, то Иоанн, распалившись гневом, как вавилонская печь, приказал явиться сюда военным людям, находившимся в Амиде. Тогда старцы монастырей, повинуясь Писанию, которое не одобряет употребления оружия, сделали постановление, чтобы монахи каждого монастыря, разделившись на отделения по числу священников, направились туда, куда заблагорассудит повести их начальник каждого отделения. Что касается стариков, то они должны были, переправившись за Евфрат, ожидать хода событий. Так оставлен был монастырь, снабженный всеми необходимыми для жизни предметами. Как сказано было раньше, никто не смел дать им приюта в своем доме, иначе дом подлежал конфискации, и хозяин дома подвергался уголовной каре, вследствие чего многие были принуждены, как звери, скрываться в пещерах и недоступных местах, прилежащих к Евфрату, между ними случилось быть и мне смиренному, — замечает автор. — Когда слух об этом распространился в соседние города, многие по внушению Божию доставляли им ночью хлеб, вино, овощи и другие необходимые предметы. Многие, подчиняясь необходимости, заходили в недоступные горы, покрытые снегом, и скрывались в загонах козьих и овечьих. Так все угнетаемы были стужей, и холодом, и теснотой, и другими бедствиями!»