Я попыталась взять мужа за руку, но рядом с нами возникла стюардесса с книжкой в мягком переплете.
— Желаете почитать? — спросила она у меня.
— Благодарю вас, очень кстати, — ответил за меня Фергус, лучезарно улыбаясь. Он снова нацепил привычную маску.
Я судорожно вздохнула и взяла книгу. Мне хотелось рвать и метать, но вместо этого я открыла романчик и сделала вид, что читаю. У меня было два пути: устроить разборку или промолчать. В первом случае я сильно рисковала. Скандал мог подтолкнуть Фергуса к любовнице и поставить крест на нашем браке. Поэтому я выбрала второй вариант.
Я отчаянно желала, чтобы все вернулось на круги своя. Мне хотелось, чтобы наши с Фергусом отношения стали такими же, как годы назад, когда он нуждался во мне и не мог обойтись без моей поддержки.
Едва не плача, я стиснула зубы и склонила голову над книгой. Пожалуй, иного выхода у меня попросту не было.
Едва мы добрались до дома, как Фергус понесся на второй этаж, чтобы переодеться. Я даже не успела проверить холодильник и воткнуть вилки электроприборов в розетки, когда он снова показался на кухне и объявил, что едет на работу.
— Ужинайте без меня. Я поем в кантине.
— Уже восьмой час, кантина будет закрыта, когда ты туда доберешься.
— Почему ты постоянно оспариваешь все, что я говорю, Мэдлин? — Было видно, что Фергус едва сдерживает раздражение. Все же он взял себя в руки и произнес уже мягче: — Перехвачу что-нибудь в баре возле студии. Какой-нибудь сандвич. Задерживаться я не собираюсь, но на всякий случай не жди меня. Ложись спать; я постараюсь тебя не разбудить.
Он выскочил из кухни так стремительно, что я даже не успела предупредить: бар у студии закрыли. Я видела заметку в газете, которую читал пассажир на соседнем сиденье самолета. Там писали, что едва прикрыли сериал, как начали сворачивать всю студию.
Хлопнула входная дверь. С тяжелым чувством я вернулась к холодильнику, заглянула в морозилку. Нужно было приготовить ужин для Кольма. Сама я есть не хотела, в желудке было гулко и тяжело до тошноты.
В кухне стояла могильная тишина, нарушаемая лишь постукиванием по заиндевевшему стеклу окна. Я даже не обернулась на стук, так как знала, что звук издает засохший побег плюща. Южную стену нашего дома увивает плющ. Он взбирается до самой крыши, и на протяжении всего лета мне приходится с помощью садовых ножниц отвоевывать у него прорехи окон и даже входную дверь.
Мне было почти физически плохо, и я тщетно старалась унять нервную дрожь.
— Мы будем ужинать, мам?
Я осознала, что уже какое-то время стою у закрытого холодильника, глядя на белый пластик. Распахнув дверцу морозильной камеры, заглянула внутрь.