Широко распространено убеждение в том, что человек изначально стремится к счастью. «Человек рожден для счастья, как птица для полета» – эта цитата из рассказа В.Г. Короленко в советское время превратилась в популярный слоган, все его знали. И сейчас, кого ни спроси, скажут, что человек всегда стремится к добру, что его базовые желания не могут быть направлены во зло себе. И это несмотря на то, что во все времена было известно, как много зла делает себе человек.
Достоевский открыл совершенно другого человека, который тяготеет к собственному уничтожению, к собственному проклятию, он стремится причинить себе зло. Может быть, это и есть главное открытие Достоевского, за которое его очень ценят, особенно на Западе. Там это показалось интересным: ведь русский писатель обнаружил это за пятьдесят лет до Фрейда! Почему некоторые люди направлены ко злу? Это уже другой вопрос, но факт, что называется, остается фактом.
Сегодня, в XXI веке, можно лишь вновь подтвердить это открытие: мы нередко встречаем людей, которые вовсе не стремятся к счастью. Они либо стараются выбрать из двух зол наименьшее (но это, согласитесь, трудно назвать стремлением к благу, скорее, это только своеобразная экзистенциальная позиция, в которой даже понятия добра и блага могут быть размыты); либо, в бессознательной глубине, не считают себя вправе быть счастливыми.
Например, один человек пришел ко мне посоветоваться по поводу своих супружеских проблем. Он долго рассказывал о том, как ему трудно наладить отношения с женой, как он старается это сделать, ему очень хочется, чтобы они были счастливы. И когда я спросил: «Чего же вы хотите?», он сказал: «Я хочу быть счастливым с ней». А потом, буквально через две минуты, говорит: «Но если бы я мог, я бы ни одной минуты с ней не остался». Это пример крайнего противоречия себе, своей жизни. Оказывается, в человеке может скрываться глубинное, многоуровневое отрицание себя, своего счастья, отрицание любви. Именно этого «человека из подполья» Достоевский и открыл.