Темной громадой высился на ржавой поверхности мха лесной остров. Высокие ели и сосны вздымались куполом из его середины, по краям росли старые дуплистые осины, убежище дерзких и отважных хищников — куниц.
Старая волчица уже много лет подряд выводила там детенышей. Она устроила логово под корнями упавшего дерева, на сухом песчаном бугре. В темном лесу еще лежал снег, а в волчьем гнезде было сухо и тепло. Там копошились пять серых пушистых комочков.
Легкий ветерок, дувший с болота, внезапно донес до волчицы запах человека. Этот запах быстро усиливался, и вскоре она услышала чавканье шагов идущего по болоту человека.
Бесшумно покинула логово и словно растаяла в дремучей чащобе леса.
Волчата остались одни. Им передалась тревога матери, и они, прижавшись плотно друг к другу, образовали бесформенный буроватый ком, похожий на старый мох.
Долог и тяжел был путь к Черному острову. На краю его Петр остановился, не зная, куда идти. И словно в ответ на его мысли звонко закричали журавли.
«Журавли народ грамотный! — подумал он. — На волчьей тропе гнездиться не будут. Значит, надо идти в другую сторону».
Лесник решительно двинулся вдоль ручья. Весенняя большая вода выступила из ручья и залила мшистые берега. Вскоре он увидел тропинку. Она выходила из камышей и обрывалась у воды. «Волчья тропа! Логово где-то близко!» Он снял с плеча ружье и взвел курки. Зорко вглядываясь в чащу, лесник двинулся по тропинке. Вдруг легкий ветерок, дувший ему в спину, переменился, и лесника обдало запахом гниющего мяса. «Логово рядом!» — обрадовался он. С ружьем наготове он тихо двинулся навстречу ветру и сразу же увидел логово с неподвижными, застывшими от ужаса волчатами.
— А, вот где вы! Место неплохое выбрала ваша матка, — добродушно произнес Петр. — Но где же ваши родители? Бросили вас? Ай, как нехорошо! Но мне они не очень нужны, обойдемся и без них! Он засунул зверенышей в мешок, завязал его и закинул на спину. Вскоре вышел на край острова, выломал там палку и двинулся через мох к дальнему лесу, зубчатой стеной темневшему по горизонту.
В деревню лесник вернулся в сумерках.
На линейном корабле «Севастополь» шла утренняя приборка.
Я принял дежурство по кораблю и, чтобы не мешать уборке, зашел в боевую рубку. Рассеянно перелистал вахтенный журнал и с удовлетворением отметил, что никаких происшествий за ночь не произошло.
— Разрешите войти, господин мичман? — Толстая бронзовая дверь приоткрылась, и в просвете показалось веселое, чуть скуластое лицо комендора моей башни.
— А! Кротов! — обрадовался я. — То есть, виноват, товарищ Кротов!