— Дедуля, — позвал его Почтальон. — Тебе с этим камнем, ни за что не справиться.
— А что делать? — отозвался бородач. — Тащить то надо!
— Куда и зачем? — уточнил Комбат, отлично понимая, что тут необходимо человек двадцать, только для того, чтобы попытаться надгробие подвинуть.
— К себе, на могилу купеческую. Правда, и её теперь с землёй сравняли.
— Этот памятник, или надгробие — как его там правильно, напоминает мне спинку, в изголовье кровати, — мрачно процедил Доцент, внезапно ощутивший всю бренность бытия.
Не сказав больше ни слова, группа обошла кряхтевшего, от натуги, покойника, вынужденного собственноручно возвращать свой собственный памятник к себе, на собственную могилу, которую благодарные потомки снесли начисто, построив на этом месте новую жизнь.
— Он, случайно, от призрачного поезда не отстал? — предположил Комбат.
— Опоздал! — уточнил Крон. — Булыжник то, вон какой огромный.
— А вы заметили, какие на нём сапоги? — вмешался в разговор Доцент. — Гармошкой!
— Пассатижами, поди, гармонь делали, — усмехнулся Почтальон, что-то вспомнив из далёкого прошлого.
— Почему пассатижами? — усомнился Доцент.
— Потому! — ответил Почтальон. — У нас один приятель домой из армии пришёл, так у него такие же в точности сапоги были. Как он сказал, ему пассатижами гофру делали.
— Ерунда всё это! — вмешался Комбат. — У нас дембеля по-другому поступали. Брали гири по двадцать четыре килограмма, и на определённое время ставили сверху на голенища. Потом, хоть на самовар натягивай и чаи гоняй. Шестнадцати килограммовые гири почти не котировались, но один отчудил, взяв на вооружение двухпудовые и, оставил конструкцию на всю ночь. Перед этим, он голенища хорошо отпарил в кипятке, так что утром, у него были не сапоги, а загляденье. Боец их натягивал до колен, но они решительно возвращались в исходную позицию, в ту, которую приняли раз и навсегда. На построении части он выглядел, как барышня из пятидесятых годов прошлого века. Правда, он и в строю пытался выправить положение, чем вызвал истерику личного состава.
Крон, улыбаясь, вспомнил свою историю, посвящённую боевой обуви:
— Если в предварительно распаренные сапоги вставить гантели по восемь килограмм внутрь — в самые носы, то обувь получается, видом похлеще, чем у Солнечного клоуна ботинки. У нас был свой — морской клоун. Ему их ещё кузбасслаком покрыли, который, содержал огромное количество графита. Блеск — как у слона…
Компания шла, куда глаза глядят, за разговором забыв о пункте назначения.
— А мы зря пошли этой дорогой! — опомнился Крон. — Другой намного ближе.