В кресле-качалке сидела старая знакомая, в новеньком кашемировом пальто чёрного цвета. Поднятый воротник придавал худенькому лицу некоторую болезненность, одновременно с импозантностью. Барышня поздоровалась молча лёгким кивком головы. Крон в приветствии, только развёл руками, как джинн из бутылки, хоть этот жест очень похож, на предложение обняться. Выразив со своей стороны беззвучный акт вежливости, он не придумал ничего лучше, как предложить обеденно — прачечные услуги:
— Пальто то — обмыть надо!
Девушка склонила голову набок и хитро прищурившись, ответила:
— А мы его уже стирали…
— Кто это мы?
— Не помнишь?
— Решительно! — ответил Крон, на что мадемуазель только улыбнулась.
«Какое там — помнишь! — вертелось в голове. — Я себя то не помню, а эту дерюгу вижу впервые. Кстати, я до сих пор не знаю, как её зовут, что несколько подозрительно. Но как её об этом спросить?» Почему-то, в этот момент, он готов был узнать о чём угодно: уточнить номер груди, талии, размер… Но попросить представиться! Наваждение прямо, какое-то, на старости лет. Всё же решившись, он набрал в грудь воздуха и выдохнул:
— Кстати — мы так и не представлены! Как меня зовут, ты знаешь, а вот как зовут тебя?
— А ты этого так хочешь знать? — спросила девушка, сохраняя статус незнакомки.
— Ну, правила приличия обязывают, — как бы оправдываясь, неуверенно промямлил Крон, чувствуя себя смущённым, как мальчишка на первом свидании.
— А ты не разочаруешься? — спросила она утомлённым и недоверчивым голосом.
— Неужели — Наина?!
— Откуда ты знаешь? — встрепенулось юное создание.
— Ну, как тебе сказать? Это долгая история… Да, и ещё одно небольшое уточнение: сколько тебе лет?
— А что? — насторожилась Наина, чувствуя какой-то подвох.
— Ну, как что: во-первых, выпивка с несовершеннолетними карается по закону, а во-вторых, комендантский час. Его нарушение, так же влечёт за собой неприятности.
— Двадцать семь.
— Порядок! Формальности соблюдены, хоть мы и хрен знает, в каком мире. А ты мне в дочери годишься, так что не выйдет из меня: ни пастуха, ни героя, надеюсь, что и старца полоумного — не выйдет.
Наина ещё больше склонила голову набок и прищурилась, да так, что Крону стало не по себе. Он от кого-то слышал, будто бы отвергнутая женщина хуже разъярённого бизона, хоть и надеялся, что это всего лишь игра воображения дикого «Кота», о котором все порядком забыли. Немигающие глаза сверлили его беспрестанно и, Крону хотелось провалиться сквозь землю. Глаза… Он никак не мог вспомнить, где их видел. Как бы подёрнутые тончайшей плёнкой… «Нет, не может быть! — Крон потряс головой, отгоняя наваждение. — Померещилось, должно быть». Он хотел спросить о наличии яда и степени его токсичности, но не решился. Из этого вытекает другой аспект, оставшийся невыясненным — к какому виду относится токсин: кроверазрушительному или нервнопаралитическому. Поскольку признаков, относящих Наину к ямкоголовым, визуально обнаружено не было, то предполагалось сделать вывод о парализующем характере яда. Как будто прочитав его мысли, Наина резко встала и бросила короткую, но весьма ёмкую фразу: