Если так будет продолжаться, у него частенько станут проверять документы и ему придется переселиться в сквот.
«А еще я видел гиппопотамов!» — нахально заявляет он. Его глаза блестят. Словно он усыновил гиппопотаменка. Конечно, он нам его покажет, если попросить понастойчивей. Пока что я держу его в ванне, но это временно. Его мать умерла у меня на глазах. Я дал ей слово, что не брошу малыша. Ее предсмертный стон до сих пор стоит у меня в ушах. Я видел закат Африки в ее закатывающихся зрачках. Это мальчик трех недель от роду.
Он с каждым днем все менее резвый.
А ведь его же еще надо кормить, животное такого размера! Он уже весит сто тридцать кило, а запросы у него растут не по дням, а по часам. Он поглощает немыслимое количество сена. Боюсь, скоро он перестанет умещаться в ванне. Достаточно ему вильнуть хвостом — в квартире потоп. А оставишь его без присмотра, он все переворачивает вверх дном. Соседи недовольны. Но он такой милый, такой забавный. Такой неуклюжий и смешной.
Нет, ничего мы не увидим. Малыш сбежал. Наверно, через канализацию или через окно. Или же через люк, ведущий на чердак, откуда запросто можно выбраться на крышу.
Он делает удивленное лицо каждый раз, когда, топнув ногой, не поднимает облака пыли. Сразу видно, человек еще в Европе не акклиматизировался. «Я был в Африке», — лаконично объясняет он официанту, заметившему, что его долго не было видно, продавцам, уже было считавшим, что он умер. Я был в Африке. Как же мало надо, чтобы утереть им нос.
«А вот в Мали торговаться можно везде», — заявляет он кассирше в супермаркете, которая смотрит на него с искренним сочувствием.
Или это искреннее недоумение? Вообще, надо сказать, он несколько разочарован оказанным ему здесь приемом. Конечно, ему задают вопросы, но он не уверен, что они продиктованы любопытством, а не вежливостью. Потому что те самые люди, которые их задают, как правило, совсем не слушают его ответов — между прочим, предельно четких и обстоятельных, — а если он имеет неосторожность прерваться, чтобы сглотнуть слюну, бесцеремонно пускаются в рассказы о собственных путешествиях.
Неужели они не понимают, что это никому не интересно?
Но самые противные — это те, которые якобы, тоже бывали в Африке. А среди них наиболее отвратительны те немногочисленные элементы, что сразу создают вокруг себя много шума, раздражающе поддакивая всему, что он говорит, перебивают его, лезут во все дыры, комментируя каждое его слово и вешая на уши своих слушателей безобразнейшую лапшу, да еще с таким самодовольным видом, что так и хочется сбить с них спесь, поймав их за нос.