— Запишемся в школу — от работы освобождать будут? — выкрикнул кто-то, когда строй уже смешался и загудел.
— Школа начинается после работы, — ответил ротный негромко, но все услышали.
Кто-то презрительно хохотнул.
— А вам вместо работы школу подавай, шакалы? — вдруг заорал ротный, и всем сразу расхотелось смеяться.
С нарядами разбирались тут же — за столиками сидели нарядчики, распределяли, кого куда.
Пока Артём ждал своей очереди, Крапин прошёл к одному из столов — у Артёма от вида взводного зазудело в спине, как раз там, куда досталось дрыном.
Зуд не обманул — на обратном пути Крапин бросил Артёму:
— Привыкай к новому месту жительства. Скоро насовсем туда.
Василий Петрович, стоящий впереди, обернулся и вопросительно посмотрел на Артёма — тот пожал плечами. Меж лопатками у него скатилась капля пота. Левое колено крупно и гадко дрожало.
Нарядчик спросил фамилию Артёма и, подмигнув в тусклом свете «летучей мыши», сказал:
— На кладбище тебе.
Авдей Сивцев всё искал очередь, которая записывается в школу. Никакой очереди не было.
* * *
Работа оказалось не самой трудной, зря пугался.
А они даже обнялись с Василием Петровичем на прощанье — тот, как и собирался, опять отправился по ягоды, захватив на этот раз Моисея Соломоновича.
— Артём… — начал торжественно Василий Петрович, держа его за плечи.
— Ладно, ладно, — отмахнулся тот, чтоб не раскиснуть совсем. — Хотел бы наказать Крапин — отправил бы на глиномялку… Узнаем сейчас, что за кладбище. Может, меня в певчие определили.
В Соловецком монастыре оставался один действующий храм — святого Онуфрия, что стоял на погосте. С тех пор как лагерь возглавил Эйхманис, там вновь разрешили проводить службы и любой зэка, имевший «сведение» — постоянный пропуск на выход за пределы монастыря, — мог их посещать.
— Певчие в Онуфриевской — да! В церквах Советской России таких не сыскать, — сказал Василий Петрович, разулыбавшись. — Моисей Соломонович и туда просился, Артём. Но там целая очередь уже выстроилась из оперных артистов. Такие баритоны и басы, ох…
Артёма направили, конечно, не в певчие, а на снос старого кладбища в другой стороне острова.
С ним в бригаде были Авдей Сивцев, чеченец Хасаев, казак Лажечников, представлявшийся всегда по имени-отчеству: «Тимофей Степаныч» — что, к слову сказать, вполне шло к его курчавой бороде и мохнатым бровям: «У такой бороды с бровями отчество быть обязано», — говорил Василий Петрович по этому поводу Артёму в своей тёплой, совсем не саркастической манере.
— Пошто кресты-то ломать? — спросил Сивцев конвойного, когда дошли.