Мезерницкий опять ушёл и вернулся с блюдом, на котором располагалось что-то пышное и очень ароматное, несмотря на то, что чуть подгоревшее, — видимо, та самая шарлотка.
— Бог ты мой, а я и не поверил, — всплеснул руками Василий Петрович. — Думал, шутка. Как же вы её приготовили, голубчик?
— На Соловках, как мы знаем, возможно всё, — отвечал Мезерницкий, ставя блюдо на стол, который поспешно пришлось освобождать — бутылки и склянки разноцветно зависли на вытянутых руках гостей, по-птичьи подыскивая себе место, — и лишь когда всё спиртное и съестное обрело некоторый покой, честно рассказал: — Купили сушеную дикую грушу, Василий Петрович — уже полдела. Нашли масло и повидло. Тюлений жир. Наконец, чёрные сухари. И вот вам — угощайтесь. Артём, ещё по одной? Тут все непьющие.
— Под шарлотку я всё-таки рискнул бы, — сказал Василий Петрович.
— Ну так рискнём! — сказал Мезерницкий и налил себе с Артёмом по второй, а Василию Петровичу — прорывную.
— Артём, — сказал Василий Петрович чуть патетично, хотя в глазах его было наглядное лукавство, — мы с вами столько…
— …Ягод съели, — подсказал Артём.
— Да, — согласился Василий Петрович, будто бы даже охмелевший заранее. — И ни разу ещё не выпили. Непорядок!
— Выпьем не раз ещё, — сказал Артём, тоже немного — насколько умел — расчувствовавшийся.
— Думаете? — очень серьёзно спросил Василий Петрович, словно Артём знал нечто, ему неизвестное.
— Думает! — ответил за него Мезерницкий, уставший их ждать со стаканом в руке. — Ergo bibamus! — и сам себе перевёл с латыни: — Следовательно, выпьем!
И выпил.
Артём во второй раз потерял воздух и снова застыл в его ожидании. Василий Петрович на удивление легко перенёс употребление ещё более, казалось бы, злого, в чёрных лохмотьях напитка, и поспешно искал младшему товарищу кружку ячменного кофе, заодно самовольно отломил ему — но не себе! — кусочек ещё не тронутой шарлотки.
Тем временем Мезерницкий заставил всех на минуту задуматься.
— Знаете ли вы, мои образованные друзья, что выражение «ergo bibamus» — «следовательно, выпьем» — позволяет прекратить любой спор и любую фразу превратить в тост?
Артём сначала выпил глоток кофе, а потом уже попытался осознать смысл сказанного. Внутри его песочными волнами осыпалось сознание и подступал тяжёлый хмель.
— Граков, будешь пить? — спросил Мезерницкий как бы в качестве примера, подтверждающего его слова.
— Вы же знаете, я не пью, — сказал Граков чуть напуганно.
— …Я не пью, ergo bibamus! — завершил Мезерницкий и действительно ещё разлил по одной.
— Милый ты мой, дай же ты ребёнку отдышаться, как с цепи сорвался! — не удержался тут владычка Иоанн.