— Но ведь ты можешь погибнуть!
— Это лучшая из смертей. Наши предки-колонисты выходили на него с луком и стрелами. И даже в наши дни бывает, что священный отряд морденцев идет охотиться на Красного Зверя с копьями и стрелами.
— Да, я читала о священных отрядах… Наверно, это у тебя в крови, и ты просто ничего не можешь с собой поделать.
— А я не собираюсь ничего с собой делать. Войти в священный отряд — высшая честь для мужчины… Но ты хоть стараешься понять. Спасибо.
— Я очень хочу понять. Правда, Рой! Знаешь, я думаю, вы просто не можете поверить в свое мужество до тех пор, пока не встретитесь с Красным Зверем.
— Женщинам этого не понять, — сказал Крейг. — Девочка все равно станет женщиной, а вот мужчина должен сам себя сделать. Я могу получить свое мужество только от Зверя. Сначала мы поем песни и делаем всякие штуки с огнем и солью, а потом тебе дают съесть кусочек сердца Красного Зверя… Но я не хочу об этом рассказывать. Ты будешь смеяться.
— Мне плакать хочется. Рой. — Ее взгляд был очень странным. — Смелость бывает разной. Ты гораздо смелее, чем думаешь. Ты должен искать свою смелость в своем сердце, а не в сердце Зверя.
— Не могу… — Он отвел взгляд в сторону. — Пока не встречусь с Красным Зверем, я буду чувствовать себя пустым местом.
— Давай вернемся домой. А то я заплачу, — Она закрыла глаза руками. — Ведь я совсем не смелая.
Они не обмолвились ни словом до самой Базы. Крейг помог ей выйти из гравиплана. Он заметил, что Мидори и вправду плачет. Она на мгновение прижалась лицом к его груди; от ее волос исходил пряный запах облака фитонов.
— Счастливо, Рой, — еле слышно шепнула она.
Потом повернулась и побежала прочь.
Их отправили в поле, и Крейг так и не успел повидаться с Мидори еще раз. Работы у них теперь было много. Они взрывали окружные стены и засеивали танасисом те районы, где, по плану, должна была начаться транслокация. Впрочем, Крейг рад был выбраться с Базы: уж очень там все стало угрюмо.
На Северном континенте, где они работали, темно-зеленое царство танасиса было испещрено изумрудно-багрово-серебристыми пятнами — островками местной флоры. Другие группы сообщали, что на Южном и Большом континентах ситуация ничуть не лучше. Уайлд рычал на всех с утра до ночи. Кобб ругался последними словами из-за каждого пустяка. Даже остроумие неунывающего Джордана иссякло. Однажды ночью Крейг расслышал сквозь сон, как Уайлд, говоривший по радио, громко о чем-то переспрашивает. Потом, выругавшись, Уайлд вышел из гравиплана и поднял на ноги весь лагерь.
— На Базовом острове полно фитонов! И деревья эти серебряные там всюду вырастают!