Но мере того, как Глаз Кассандры становился все более доступным, на нее саму он утрачивал воздействие и в конце утратил окончательно. Вот почему теперь она так изумилась, снова ощутив его силу. Возможно, что пережитое ею только что потрясение и вызванное им смятение чувств и мыслей потребовали помощи «Глаза», чтобы отфильтровать самую суть, которая присутствует во всяком явлении, даже в самом, на первый взгляд, абсурдном. Она вспоминала некоторые эпизоды, принявшие теперь смысл, и обнаружила, что то, что было лишь догадками, предположениями, вдруг получило объяснение. Она поняла, что обязана сейчас взять себя в руки и внимательно разобраться в мыслях, которые могли бы послужить выяснению истины, даже если этой истине по государственно-психологическим соображениям и не позволили бы никогда стать официальной.
Решительно встав, она подошла к умывальнику и тщательно вымыла руки, словно готовилась к ритуальному акту. Потом принялась разглядывать себя в большом, во весь рост, зеркале. Она увидела стройную, среднего роста особу, в строгом, из тонкой серой ткани, платье; светлые, гладко зачесанные волосы обрамляли слегка вытянутое лицо и были собраны на затылке в узел. Розовые чулки обтягивали стройные ноги. Постояв так несколько минут, она взяла сумочку, вышла и уверенным шагом направилась к кабинету шефа полиции.
Шеф полиции стоял у окна и слушал жалобный звон церковных колоколов. Она вошла и в нерешительности остановилась. Он закрыл окно и, повернувшись, посмотрел на нее отсутствующим взглядом.
— Можно сесть? — спросила она.
— Разумеется.
Он жестом указал на тот стул, где шофер Министра еще недавно потерял сознание и умер. Шефу полиции он был интересен как свидетель, а ей лишь несколькими моментами рассказа. Она начала с вопроса:
— Вам известно точное время катастрофы?
— Только то, что показывают разбитые часы. Но оно известно только мне.
— Сколько времени прошло до того, как обнаружь машину?
Шеф полиции бросил на нее недовольный взгляд:
— Если я скажу, то выдам время катастрофы.
— У Министра и шофера были пристегнуты ремни безопасности?
Шеф полиции удивленно посмотрел на нее:
— У шофера — да, у Министра — нет. Министр говорил, что не хочет быть привязанным. Он чувствовал себя больным когда его что-то стесняло, и считал, что человеку его положения незачем подвергать себя насилию.
— Мне думается, существуют две альтернативы, и тот факт, был у него пристегнут ремень или нет, может свидетельствовать в пользу первой или второй альтернативы.
Шеф полиции подошел и сел за свой письменный стол. Устремив на нее холодный взгляд, он произнес: