Михаил, опустив голову, чертил пальцем по столу узоры.
— Хорошо, что только карабин утопил, а карта осталась, — сказал Роман и зябко поежился. — Если б еще и карта, тогда бы мне точно не открутиться.
— Сказал бы на меня. Чего покрыл? — Михаил вздохнул.
— Ду-урак, — протянул Роман. — Чтоб ты во второй раз сел? Врать не буду. Хотел я все как было доложить, да… Словом, сделал так, как считал нужным. И все! Баста!
— Ладно, начальник, замнем для ясности, — Михаил ткнул вилкой в салат. — Давай вспомним нашу первую встречу.
Они оба увидели тот далекий день.
…Михаил сидел около столовой, развалившись на штабеле старых теплых бревен, вытянув по привычке ноги, и со смешанным чувством радости и отчаяния обдумывал положение. Радости — от того, что в кармане лежала справка об освобождении и впереди, дома, ждала Клавдия, а отчаяния… Кроме справки и паспорта, в кармане не было ничего — и деньги, и билет укатили, скорей всего, с Сенькой Волдырем, который теперь, посмеиваясь, попивает пивко в вагоне-ресторане.
В это время Роман шел, насвистывая, по пыльной горячей улице, довольный, что удалось выбить вертолет, а значит, завтра можно будет вылетать в тайгу, и увидел на штабеле бревен около столовой угрюмого, заросшего щетиной мужика, уставившегося в одну точку. Роман избежал на крылечко, дернул ручку двери — закрыто. Постоял, подумал. Подошел к мужику, присел рядом.
— Давно сидишь?
Тот усмехнулся, медленно повернул голову. Посмотрел насмешливо и тяжело.
— Отсиделся.
— Я не об этом. Закрыто почему? — Роман кивнул на столовую.
— Шут ее знает. Товар какой-то принимает… Дай закурить.
— Не курю. — Роман посмотрел, прищурившись, на солнце. — Бичуешь?
— Двести шесть, часть два.
— Была или будет? — невинно полюбопытствовал Роман.
Мужик долго молчал, опустив голову, и вдруг протянул медленно и до бесконечности усталым голосом:
— Слушай, парень, отвали, а.
— Все ясно. — Роман положил на колени сумку, достал бумаги, развернул ведомость вещевого довольствия.
— Иди, — ткнул его в бок мужик. — Открыла.
Дверь столовой распахнулась, и толстая женщина в когда-то белой куртке пригласила сонным голосом:
— Заходите.
— Пойдем, — Роман собрал бумаги, уперся в колени, резко встал, точно подброшенный пружиной.
— Шагай, — мужик отвел глаза. — Я сыт. По горло.
Роман поднялся по ступенькам, но около двери посмотрел через плечо и успел перехватить такой тоскливый и голодный взгляд, что запнулся. Поразмышлял и вернулся. Ткнул мужика в плечо:
— Пойдем пообедаем.
— Отстань, — тот зло глянул исподлобья.
— Ладно, кончай, — примирительно попросил Роман. — Не воровать же тебе… Жить-то надо. Пойдем, подумаем. Честное слово, я есть хочу зверски, составь компанию.