Нам нет нужды укрываться друг от друга, потому что каждый наслаждается своим собственным участием. Взаимная сдержанность мешает нам высказывать друг другу комплименты. Этим молчанием мы не отрицаем своей радости, но и не признаемся в ней. Как только мы оделись, я поблагодарил маркиза и пригласил его поужинать там же, не поднимая вопроса о масках, в ночь на следующий бал, если девицы остались довольны. Лейтенант согласился за них, и его любовница страстно его расцеловала, упрекая, что он проспал всю ночь. Маркиз сказал, вместе со мной, что мы поступили так же, и кузины воздали нам хвалы за наше прекрасное поведение. Мы уехали, как в прошлый раз, и маркиз остался один с Зенобией.
Я пошел спать и, проспав до трех часов, поскольку никого в доме не было, отправился к пирожнику в мои апартаменты, где застал Зенобию вместе с ее мужем, который пришел насладиться остатками ужина. Этот муж говорил, что ему повезло со мной, так как его жена получила от маркиза двадцать четыре цехина и его платье, так же как я дал ему свое. Что-то съев, я направился к К., которую любил еще больше, чем прошедшей ночью, проведенной с ней. Мне не терпелось ее увидеть, чтобы узнать, какое впечатление я на нее произвел после того, как она столь основательно составила мое счастье. Я нашел ее еще более прекрасной; она встретила меня как любовника, на которого получила права. Она сказала, что была уверена, что я приду ее повидать, и в присутствии своей кузины получила и отдала мне обратно пламенные поцелуи. Я провел с ней пять часов, которые прошли для меня как пять минут, в рассуждениях о нашей любви. Взаимное любование служило нам неисчерпаемой основой. Это пятичасовое посещение, на другой день после соединения, показало мне, что я действительно влюблен в К., и убедило ее, что я достоин ее любви.
Я был приглашен запиской от графини ужинать с ней, ее мужем и маркизом Трюльци, который пригласил и всех друзей дома. Поэтому я не пошел повидаться с Каркано, который со времени моей победы в образе Пьеро заработал на мне всего двести-триста цехинов, вместо тысячи. Я знал, что он говорил, что уверен, что я побаиваюсь. На этом ужине у Трюльци графиня объявила мне войну. Я не приходил ночевать, меня редко видели, из меня вытягивали слова, чтобы выведать секреты касательно моих приключений. Знали, что я ужинал у Терезы вместе с Греппи, и смеялись над Греппи, который говорил, что я тут ни причем. Я отвечал, что он прав, и что я веду жизнь как нельзя более счастливую.
На следующее утро Барбаро, честный человек, как и все игроки, что поправляют фортуну, явился принести мне мои две сотни цехинов и, плюс к этому, две сотни, составляющие половину от банка, потому что, проведя беседу с братом относительно К., не хотел больше понтировать. Я поблагодарил его за все, и особенно за то, что познакомил меня со своей сестрой, которая захватила мое сердце и суровость которой я надеюсь победить. Он стал смеяться и похвалил мою скромность. После обеда, в три часа, я направился к ней, и оставался у нее до девяти, как и в предыдущий день. Поскольку не было игры, разговаривали обо всем на свете. Став официальным возлюбленным К…, я говорил с ее кузиной по-дружески; она просила меня остаться в Милане подольше, чем я планировал, потому что, оставаясь, я, помимо того, что доставлял радость кузине, радовал и ее саму, так как без меня ей становилось невозможно проводить долгие часы с маркизом Ф., который, пока был жив его отец, не мог с ней видеться свободно; Она, однако, говорила мне, что уверена, что когда отец умрет, маркиз на ней женится. Надеялась она, однако, напрасно, — этот маркиз в скором времени пустился в авантюры, которые его разорили.