— Я останусь надолго запрятанный?
— Примерно четыре часа, потому что в семь часов закрывают дверь на улицу и открывают ее только по звонку.
— А в этом укрытии, где я буду, — если мне вздумается чихнуть, меня смогут услышать?
— Да, это возможно.
— Вот это большая трудность. Все остальное неважно; но пусть, я рискну всем, чтобы достичь счастья, я на все согласен.
На завтра я отправился с визитом к вдове, и Элен, провожая меня, показала мне между двумя лестницами закрытую дверь.
— В семь часов, — сказала она, — она будет открыта, и когда вы туда войдете, вы закроете ее на задвижку. Когда вы придете, улучите момент туда войти, когда вас никто не видит.
В без четверти семь я оказался запертым в этой нише, где нашел сиденье, — весьма счастливое обстоятельство, потому что без этого я не смог бы ни лечь, ни стоять. Это была истинная дыра, и я понял по запаху, что там имеется ветчина и сыры; но всего этого было не видно, так как я вынужден был ощупывать все вокруг себя, чтобы хоть немного сориентироваться в этой кромешной темноте. Передвигая осторожно ноги во все стороны, я почувствовал мягкое сопротивление, протянул руку и нащупал ткань. Это была салфетка, на которой лежала вторая, и две тарелки, на которых лежали прекрасный жаренный рулет и хлеб. Рядом я нашел бутылку и стакан. Я почувствовал благодарность моим прекрасным подругам, что подумали о моем желудке; я уже плотно пообедал, но, ради предосторожности, я чуть позже решил отдать должное этой закуске, вплоть до наступления часа свидания.
В девять часов я принялся за дело, и поскольку у меня не было ни ножа, ни штопора, мне пришлось отбить горлышко бутылки с помощью кирпича, который, по счастью, смог вырвать из пола. Это было восхитительное старое вино из Нейштадта. Мой цыпленок был начинен трюфелями, и эти две стимулирующих составляющих убедили меня, что мои две нимфы имели кое-какое представление о физиологии, или что случай не поскупился прийти мне послужить. Я провел бы довольно неплохо время в моем чулане, если бы не визиты крыс, довольно частые, которых я ощущал по их отвратительному тошнотворному запаху. Я вспоминаю, что такая же неприятность приключилась со мной в Кёльне в сходных обстоятельствах.
Наконец, прозвонило десять часов, и я услышал голос пастора, который спускался, разговаривая; он рекомендовал Элен не заниматься ночью глупостями с его племянницей и спать спокойно. Я вспомнил г-на Розу, который, двадцать два года назад, выходил в такой же час от м-м Орио в Венеции, и, глядя на себя, нашел себя сильно изменившимся, но не ставшим рассудительней; но если я и стал менее чувствительным к удовольствиям, две красотки, что меня ожидали, показались мне намного лучше племянниц м-м Орио.