— Эй, Сэм, погоди, — прерывает меня Шестая, хватая за руку и лишая возможности броситься наутек. — Прости. Я не то имела в виду. По правде, ты мне нравишься.
— Только не в том смысле… — говорю я, озвучивая заезженную фразу.
— Да нет же. В том самом. То есть, наверное… — Шестая вскидывает руки. — Я сама не знаю! Послушай, все дело в том… Джон с Сарой… они считают, будто это делает жизнь легче, но это самообман. Это лишь приводит к новым проблемам.
— А мне они кажутся счастливыми, — отвечаю я.
— Сейчас так и есть, — говорит Шестая. — Ну, а когда что-то случится? Да, Джон хороший лидер и все такое, но он не реалист. Неужели ты думаешь, будто война с целой армией могадорцев обойдется без жертв?
— Боже, что за мрачные мысли!
— Это всего лишь правда. В любой момент все может полететь в тартарары, Сэм. — Шестая протягивает руку и выдергивает из моего свитера вытянутую нитку. — По-хорошему, тебе вообще было бы лучше держаться от нас подальше. В каком-нибудь безопасном месте. И когда война кончится, тогда все может быть иначе…
У меня вырывается недоверчивый смешок.
— Ха, серьезно? Примерно такую же чепуху нес Человек-Паук, когда пытался расстаться с Мэри Джейн. Ты хоть представляешь, как это тухло, когда с тобой разговаривают, как с подружкой супергероя?
Шестая тоже смеется, качая головой.
— Прости. Я не специально. Только сейчас понимаю, какая же я все-таки лицемерка. Ведь Саре с Джоном я советовала поступить в точности наоборот.
— Возможно, ты права, и дальше будет только хуже, — говорю я. — Но это не значит, что сейчас ты должна всех от себя отталкивать. Все время жить одной войной? Это не дело. Может, девяносто пять процентов своего времени ты будешь Шестой, а в оставшееся время будешь со мной, как Марен?
Эта краткая речь в мой план не входила. Давно забытое человеческое имя Шестой вырвалось само собой. Сначала Шестая тупо молчит, чуть приоткрыв рот, — это имя явно застало ее врасплох.
— Марен… — шепчет она. — Не уверена, что помню, каково это — быть ею.
В том, как Шестая смотрит на меня сейчас, есть что-то такое, словно она почти отбросила все сомнения. В ее взгляде нет пофигизма, которого я опасался — наоборот, в нем сквозит уязвимость и ранимость, словно она решила немного приоткрыться мне. Не отпускаю ее руку.
— Обещай мне, что не умрешь, — прямо просит она.
В этот момент я готов пообещать ей все, что угодно.
— Обещаю!
Шестая крепче сжимает мою руку, переплетая наши пальцы. Она подходит ближе. Ветер вновь усиливается, и я, смахнув несколько прядей с лица Шестой, оставляю руку у нее на щеке.