На следующую ночь ей опять привиделся сон, еще более яркий, и Летиция проснулась в холодном поту, ее била дрожь. Она стояла перед толпой, но не могла различить ни одного лица, потому что сама была освещена, а толпа погружена в темноту. В этом сне она ощутила себя счастливой до изнеможения. Это был какой-то особый сплав грусти и веселья — ничего подобного наяву она не испытывала. Она любила, но не знала, кого именно. Знала только, что не толпу, не отдельного человека из этой толпы, не кого-то из их семьи и даже не себя саму.
Она сидела на кровати, обхватив руками колени, стараясь понять, спят ли остальные. И ей показалось, что лишь теперь, когда ожил каждый ее нерв, она в первый раз по-настоящему бодрствует. Боясь, что кто-то нарушит ее уединение, она тихонько выскользнула в коридор и на цыпочках прошла в мамину комнату для шитья. И там, подойдя к высокому зеркалу на подвижной раме, посмотрела на себя совершенно другими глазами.
— Кто ты? — спросила она шепотом и, задрав ночную рубашку, стала осматривать свои ноги. Короткие голени, бугристые коленки, но бедра — не так плохи. По крайней мере не толстые. Руки — довольно женственные, не мускулистые, но и не особенно пухлые. Когда она долго читает в кровати, опершись на локти, они становятся цвета клубничного мороженого. По материнской линии ее предками были ирландцы. От них Летиции передались цвет кожи и широкое, скуластое лицо. У папы в роду были мексиканцы и немцы, но мексиканская кровь в ней почти не чувствовалась. Брат ее был гораздо смуглее.
— Да, мы — полукровки, — прошептала Летиция. — И по сравнению с чистокровными ПД я выгляжу как дворняжка. Но самом-то деле они не чистокровные, а искусственно выведенные.
Она поднимала рубашку все выше и в конце концов сняла ее через голову, оставшись совершенно голой. Дрожа от холода и взбудоражившего ее сна, она заставила себя целиком сосредоточиться на оценке собственной внешности. Прежде, рассматривая себя в зеркале, она специально не фокусировала взгляд, и в результате некоторые черты размывались, другие она не замечала вовсе, стараясь таким образом вылепить себе более совершенное тело, хотя бы в собственных фантазиях. Но теперь у нее появилось желание увидеть себя такой, какая она есть на самом деле.
Широкие бедра, сильный пресс — затянутый жирком, но сильный. На медицинской комиссии она узнала, что это, возможно, существенно облегчит ей роды.
— Выходит, я кобылка-производительница, — сказала Летиция, но без всякой горечи. Чтобы иметь детей, ей нужно стать привлекательной для мужчин, а пока, судя по всему, ей это не грозит. Она не обладала «сногсшибательными формами», так часто обсуждаемыми по телевизору или по-дурацки выставляемыми напоказ в лит/видовской продукции. Это были предписанные массовой культурой геометрические пропорции, которыми так редко наделяет людей природа и которые стали общедоступны благодаря достижениям генной инженерии: «Правильно выбранная вами модель поможет вашему ребенку добиться успеха в жизни».