И наконец, Дебора получила визу в Кенийском посольстве — теперь она была гражданкой Соединенных Штатов Америки и не имела кенийского паспорта, — купила лекарство от малярии, сделала несколько прививок от холеры и желтой лихорадки, и двадцать восемь часов назад взошла на борт самолета в аэропорту Сан-Франциско.
— Позвони мне сразу же, как прилетишь в Найроби, — говорил на прощанье Джонатан, крепко обнимая ее в аэропорту. — Звони мне каждый день, Дебора. И вообще возвращайся скорее.
Он поцеловал ее долгим и страстным поцелуем, прямо на глазах у остальных пассажиров — и это было очень непохоже на Джонатана.
Такси, мчавшееся по темной пустынной дороге, на полной скорости повернуло в сторону. Его фары скользнули по придорожному знаку и осветили на мгновение надпись: «Добро пожаловать в Найроби — зеленый город, утопающий в солнце!»
Дебору внезапно пронзила острая боль и моментально вывела ее из состояния одеревенения, в которое ее вогнал долгий полет. «Я приехала домой», — подумала она.
Отель «Найроби Хилтон» сверкающим столбом света высился над спящим городом. Когда такси остановилось возле ярко освещенного входа, швейцар — африканец в темно-бордовом пальто и цилиндре — бросился к двери, чтобы распахнуть ее перед гостьей. Как только Дебора вышла из машины в прохладную февральскую ночь, он сказал: «Добро пожаловать, мадам». Внезапно на Дебору накатили воспоминания. В детстве она часто сопровождала тетю Грейс, когда та ездила в Найроби за покупками. В такие дни она любила стоять на тротуаре и наблюдать за подъезжающими к дверям роскошных отелей такси. Из этих машин выходили туристы, удивительные люди из дальних стран, в новеньких штанах цвета хаки, сплошь увешанные фотоаппаратами и камерами, окруженные кучей чемоданов, радостные и веселые. Юная Дебора, словно зачарованная, смотрела на них во все глаза: она завидовала этим людям и мечтала быть частью их прекрасного мира. И вот она, Дебора, расплачивалась сейчас с водителем такси и шла по мраморным ступенькам к натертым до блеска стеклянным дверям, услужливо распахнутым перед ней швейцаром.
Деборе было невероятно жаль ту маленькую девочку. Как сильно она ошибалась.
Все люди, находившиеся за конторкой портье, были молодыми африканцами, одетыми в красивую красную униформу и говорящими на превосходном английском языке. Волосы всех девушек были заплетены в тугие косички, скрученные самыми замысловатыми способами. От взора Деборы не ускользнуло то, на что, видно, сами девушки закрывали глаза: их редеющие волосы. В недалеком будущем этим молодым женщинам светила перспектива стать практически лысыми — такова была цена за желание быть модной и красивой.