— Черт, как плохо, Витька! — выдохнул Павел. — Я даже не знаю, как его выносить!
— Пашка, выносите как-нибудь, чем быстрее он попадет к Юльке, тем лучше, тут каждая секунда на счету, — тут же отозвался Середа. — Девочки уже ждут у входа в шесть-Б, давайте быстрее!
Вдвоем с Михаилом они, как могли, осторожно, вынесли Федора из полуоткрытой двери, Середа заблокировал задымленный отсек А, и им пришлось ждать нескончаемые несколько минут, пока вентилировался отсек Б, чтобы можно было открыть двери в корабль.
Кате, стоящей вместе со всеми у дверей, стало плохо сразу, как только они вышли и положили безвольное тело Лобанова на носилки. Михаил молча поднял ее на руки и унес в сторону скаф-бокса. Юлька, бледная, как смерть, но с безразличным спокойным лицом и ледяным голосом командовала у носилок, Лиэлл с Варварой почти автоматически выполняли ее указания. Павел проводил их до медотсека, а когда за ними закрылись стеклянные двери, пошел снимать защитный костюм. Михаила с Катей в скаф-боксе уже не было. Он медленно стянул с себя серебристый комбинезон, аккуратно убрал его в шкаф, сел на пол у стены, прислонившись к ней спиной, и закрыл глаза. Сейчас, соберусь с силами, и пойду в рубку, надо решить, что делать дальше… И как там Федька? Познания Павла в медицине не были достаточно глубокими, но он прекрасно понимал, что последствия таких обширных ожогов и отравления испарениями негорючей, но расплавившейся и испарившейся обшивки, вряд ли можно будет легко ликвидировать за ближайшие несколько недель. Упорно в голову лезли мысли о том, что поражение более восьмидесяти процентов поверхности кожи приводят к летальному исходу. Тяжело было точно прикинуть на глаз соотношение повреждений на теле Лобанова, но у Павла было стойкое впечатление, что там были все девяносто пять…
Рядом кто-то так же сел на пол, Павел с трудом разлепил зажмуренные глаза и увидел золотистую голову Лиэлл, которая обняла себя руками за колени и уткнулась в них лицом.
— Ли, все не так страшно, — начал он, коснувшись ее плеча рукой, но она прервала его, глухо отозвавшись:
— Страшно, Паша… Я видела такие ожоги. В наших условиях мы не сможем ему помочь. Я тоже не могу ничего сделать, моих способностей в таких случаях хватает только на собственные порезы консервным ножом.
— Ты думаешь, он не выживет? — спустя несколько секунд решился спросить он.
Лиэлл помолчала. Павел уже знал, что она ответит, и знал, что она права, что ее опыт не позволит ей ошибиться, как бы им всем этого не хотелось…
— Думаю, да, — тихо прошептала она.