— Прости, прости меня, прости… — рыдала Дэйна.
— Забудь, — резко сказал Страйкер. — Ты все сделала прекрасно — мы бы догнали этого парня. Наверняка он разработал маршрут и все такое.
— Но…
— Нет, забудь об этом, — сказал Страйкер, глядя из окна такси, когда они ехали к госпиталю.
Он использовал весь свой служебный авторитет и статус копа, уверяя людей на бензозаправочной станции, что он преследует вора, — и в достаточной мере произвел впечатление на хозяина, так что тот не стал вызывать местную полицию; остальное было делом пары телефонных звонков.
Но, конечно, местные копы были уже там, привлеченные шумом и сообщениями обойденных ими водителей. Им придется попотеть, рассортировывая все это. Когда именно номер его служебного значка и имя достигнут ушей Клоцмана — вопрос времени. Может быть, Клоцман решит, что это обычный дорожный инцидент. Может быть. Ладно, разберемся с этим, когда придет время.
А теперь — главное.
Такси подъехало к госпиталю. Дэйна терла лицо ладонями, как ребенок. Страйкер заплатил, и они пошли.
Некоторое время они прождали в приемной, наблюдая за входящими и выходящими, и Страйкер заметил того самого интерна, который лечил его. Интерн остановился перед ним:
— Кто-то еще раз продырявил вас?
— Нет, но открылась старая рана, — сказал Страйкер. — Я чувствую. И эта леди также нехорошо себя чувствует. Думаю, ей нужно дать успокаивающее.
Интерн поглядел на Дэйну.
— Не нужно бы вам иметь дела с копами, леди. Взгляните, что с вами.
— Это дорожная авария, — сказала Дэйна. — Я вела машину.
Интерн поднял брови и перевел взгляд с одного на другую.
— А я-то думал, что моя жизнь насыщенна, — сказал он. — Пошли.
— Эй, а как же со мной, я жду здесь уже час! — закричал человек в грязном гипсе на ноге. — Кто-то должен снять с меня гипс.
Интерн взглянул на него и указал ему на стеклянный ящик с пожарным инструментом; там был и топорик.
— Если вы очень спешите, можете сделать это сами. В ином случае кровотечения имеют право первоочередности перед снятием гипсов.
— Проклятый госпиталь! — закричал человек, когда они исчезли за жизнерадостной занавесочкой в цветах. — Я подам в суд!
Голос интерна донесся уже из-за занавески:
— Образец иска — на столе. Мы ежедневно получаем свежую партию.
Запугав и обольстив все отделения интенсивной терапии, Нилсон заставил их перевести Пински в одну палату с Тоскарелли.