Дэйна покачала головой:
— Вы бы не получили ответов. Во всяком случае, сейчас. Она еще не отошла, боль еще велика. И в особенности велика обида на департамент. Она бы отговорилась детьми, как она это сделала сейчас. Поверьте, ничего бы не вышло. Может быть, через день-два можно попытаться вновь. Или вам, или кому-то еще.
— Но она могла знать что-то…
— Ну хорошо, пойдемте обратно, — сказала Дэйна, начиная раздражаться. — Я работаю на Департамент Справедливости, не так ли? Мне приходилось задавать вопросы людям, у которых есть причины ненавидеть полицию. Чикаго, Детройт, Милуоки, Нью-Йорк — женщины, чьи мужья были убиты, более всего ненавидят полицию, на которую те работали. Позже, когда проходит некоторое время, они смиряются. Они уже могут вспоминать. Но не сейчас, Джек. В самом деле — это ничего не даст.
Он вздохнул теплый воздух, стараясь задержать ощущение весны, затем сказал:
— Ну хорошо, оставим.
Они шли к машине.
— Кто такой Эберхардт? — спросила она, в то время как он отпирал дверцу.
— Мерзкий тип, любил резать людей охотничьим ножом, — ответил Страйкер. — Мы с Тосом отправили его за решетку три года назад. Как насчет того, чтобы позавтракать?
— Хорошо бы.
Он закрыл дверцу и обошел машину, чтобы взглянуть на колесо. Затем сел — и сидел задумавшись, не включая зажигание.
— А что у тебя против Хоторна, между прочим? — осторожно спросил он. — Что-то было?
— Это личное.
— Так вот почему ты была послана поддерживать связь?
— Может быть. Мой начальник в департаменте обладает чувством юмора.
— Хоторн, чувствуется, не был удачлив.
Она смотрела прямо перед собой.
— Напротив, он был удачлив. Удача — все, о чем он заботился. Побеждать — это было хобби Гэйба Хоторна.
— И?..
— И — все. Думаю, если что-то и даст проверка телефонных разговоров, — обнаружится лишь, что Гэйб звонил Ентолу. И звонил он не по старой дружбе — он звонил, чтобы использовать Ентола. Гэйб всех использовал. Он не ведал сомнений, когда шел наверх; а за спиной оставались отпечатки его ботинок на лицах поверженных — его победный путь…
— Звучит так, будто ты его ненавидела.
Она глянула искоса.
— У тебя хороший слух.
Он включил зажигание.
— Давай позавтракаем, — только и сказал он.
Была очередь Пински свидетельствовать в суде по делу Бронковски, поэтому допрашивать последнего напарника Меррили Трэск, Стива Чина, пошли Тос и Нилсон. Стив был американцем китайского происхождения; с быстрой усмешкой, красивый, невысокий и плотный; зубы у него были белые, но один, золотой, посверкивал в углу рта.
— Парень, Меррили — она была настоящая бой-баба, — сообщил Стив. — Не раз меня разносила так, что я готов был обделаться со страху. Работать вместе с ней — это все равно что иметь в охране личную роту морских пехотинцев. Понимаешь? Я поверить не мог, когда мне сообщили, что с ней — все. Я тогда сказал, не меньше шести человек нужно, чтобы ее уложить. Или танк. Но нет — просто один выстрел. Так?