В то время как твоя великолепная жена будет покорять склоны — и как знать, скольких лыжных тренеров, потому что к тому времени ее благородный поступок утратит свою новизну и она все более будет склоняться к мысли, что совершила негодную сделку, — ты будешь лежать беспомощный и бесполезный. Ты будешь изводить себя, гадая, с кем она и чем занимается. Ты с горечью будешь вспоминать те дни, когда ты сам водил к себе домой хорошеньких лыжниц. И будешь сокрушаться о тех днях, когда ты руководил огромной корпорацией, охватившей чуть ли не весь земной шар, и когда при виде тебя, твоей кипучей энергии у многих захватывало дух.
Она, несомненно, будет оставлять тебя все чаще и чаще, чтобы походить под парусом, пострелять куропаток, встретиться с любовником, а потом в один прекрасный день выяснится, что это вовсе не оригинально — быть замужем за каким-то полупаралитиком, и она разведется с тобой, прихватив напоследок пару-тройку твоих миллионов, которые она, по ее убеждению, заработала, посвящая тебе все свое время и силы.
— О ради Бога! Я не могу так стоять и…
— Ты вольна уйти в любой момент, Лукреция, — вежливо сказал Адам.
— Что? Не могу допустить даже мысли о том, чтобы оставить тебя наедине с этой негодяйкой. Она просто ненормальная.
— Вовсе нет, — тут же выпалила Лайла. — А что касается пребывания с Адамом вдвоем, то я здесь уже несколько недель.
Щеки Белоснежки вмиг порозовели.
— Что она имеет в виду, Адам?
— Попробуй представить себе, Лукреция, — ответил он.
— Ты что действительно занимался… занимался…
— Любовными делишками. Язык не поворачивается выговорить? — язвительно вставила Лайла. — Он целовал меня. И не один раз.
— Целовал, и с большим наслаждением, — тихо добавил Адам. — С превеликим.
Лукреция не могла вымолвить ни слова, пораженная силой этих еле слышно произнесенных слов.
Лайла тоже оцепенела, не в силах отвести взгляд от Адама, и ей потребовалось некоторое время, чтобы наконец прийти в себя и продолжить:
— Это и привело нас к мысли о сексе.
— Привело? — Он усмехнулся той чарующей, обворожительной усмешкой, которая придавала его лицу озорное пиратское выражение.
— Ведь именно это тебе нужно, не так ли? — Лайла спросила риторически, так, словно они находились в комнате одни. — Ты боялся, что, коль скоро ты не схватишь первую попавшуюся, сочувствующую твоему положению, то и вовсе останешься без них. Адам, — серьезно сказала она. — Если бы я не сомневалась в ее искренности, я первая прилепила бы ей медаль за самоотверженность. Но на твоем месте, я бы вначале выяснила, почему она с такой легкостью смирилась с невозможностью иметь детей.