— Я не позволю…
— Заткнись, Лайла.
Он рывком привлек ее к себе. Несколько раз грубо и жестко попытался своими губами разжать ей рот, пока ее губы не сделались податливыми. Впиваясь в нее, он прошептал:
— Открой рот.
— Адам…
— Спасибо. — Он все глубже устремлялся в этот сладостный и влажный жар.
Лайла поначалу противилась, но это лишь распаляло его, в свою очередь вызывая в ней страстное желание. Она совершенно лишилась сил и упала в его объятия. Затем безвольно склонила голову, и он запустил обе пятерни в ее волосы. Лайла упала ему на грудь и с наслаждением зарылась в мягкие вьющиеся волосы головой и руками, кольцами опутавшие ее пальцы, словно поймав в ловушку.
Затем, отпрянув, она, чуть дыша, позвала его, а он не слышал, ласково изучая губами ее шею.
— Ты необычайно притягательна, — сказал он.
— Я? — Она наклонила голову, и он захватил губами ее ухо.
— Ты привлекаешь мужчин везде, где только появляешься.
— Я не нарочно.
— Детка, ты не могла бы рекламировать свои прелести лучше, даже с надписью на груди: «Рождена для постели».
— Меня не так-то легко заполучить.
— Потому-то ты так чертовски сексуальна. Рекламируешь, но не раздаешь. Этого достаточно, чтобы свести с ума. Только бы видеть тебя, касаться, попробовать.
Он выдохнул последнее слово прямо ей в лицо и снова уже жаждал ее губы. Скользнув под блузку, он добрался до ее груди и, сгорая от нетерпения, отстранился и засмотрелся на нее. Грудь чарующей формы притягивала, манила своим совершенством.
Нежно поглаживая ее, он прошептал:
— Боже, как я соскучился.
Затем наклонился и захватил ее сосок губами. Лайла ощутила ласковое прикосновение его языка, мурашки по коже и мгновенно отвердевший сосок. Невольно она вцепилась в его шевелюру и, откинув голову назад, слабо вскрикнула. Ей хотелось продлить миг блаженства, и, когда Адам отпрянул, застонала, не желая лишаться источника наслаждения. Удивленно посмотрела на него невидящим взглядом.
— Еще, — прерывистым голосом попросила она.
Он быстро и крепко поцеловал ее.
— Я хочу смотреть на тебя. Ты разденешься?
Лайла моментально отрезвела:
— А?
— Я бы раздел тебя сам, — сказал он печально, — но хотелось бы при этом стоять на своих собственных ногах. — Он снова поцеловал ее и, продолжая прижиматься к ней губами, настойчиво прошептал: — Разденься для меня, Лайла. Раздевайся долго, сексуально.
Она соскользнула с кровати и встала рядом. Теперь все было в ее власти. Она увернулась от его ласкающих рук и настойчивых губ. Можно вновь проявить свою профессиональную отстраненность, отказаться от чувств к своему пациенту. Короче говоря, самое время повернуться и бежать.