— Тебе было больно?
Уже одно то, что они говорили о несчастном случае, тоже было частью лечения. И как бы ему не хотелось вспоминать об этом, Лайла заставляла его выговориться.
— Да нет, не думаю. Не помню, чтобы тогда мне было больно. Может быть, это шок.
— Возможно.
— Я то приходил в сознание, то терял его. И нигде не видел своих друзей, помню, что звал их, но ответа не было. Кажется, я плакал.
Она крепко обняла его.
Он перевел дух, прежде чем продолжить:
— Помню вертолет, увозивший меня в больницу. Состояние ужасное. По лицам окружающих я понял, что дело дрянь. Когда я полностью пришел в себя, оказалось, что меня уже прооперировали чтобы вправить сломанные кости спины.
— Бедняжка, — сказала она, нежно поцеловав его в грудь. — То, что ты пережил, должно быть, просто кошмар.
— Помню, я был не столько испуган, сколько рассержен. Я все никак не мог поверить, что это случилось со мной. Мне еще так многого хотелось в жизни. — Он в задумчивости покачал головой. — Я знаю, безумие думать об этом в такой момент, но именно эта мысль не выходила у меня из головы.
— И ты думал: «Как же это несправедливо!» — да?
Он погладил ее по голове.
— Ну, в общем, да. Казалось, самое страшное может приключиться с кем угодно, но только не с Адамом Кэйвано. Я не раз слышал рассказы о несчастных случаях, но сам всегда был цел и невредим. Звучит из моих уст не очень-то, правда?
Лайла, составив кулачки у него на груди, уперлась в них подбородком. И глядя в упор, сказала:
— Это как раз нормально. Любой на твоем месте почувствовал бы то же самое. Есть такой синдром: «Почему именно Я?» И это справедливо, действительно, почему ты?
Адам задумался.
— Не знаю, была ли это милость Божия или наказание. Я много размышлял об этом, придя в сознание. Почему выжил именно я?
— Не вини себя в том, что выжил. Ага, а ты, я вижу, именно этим и занимаешься, — произнесла она, уловив на его лице покаянное выражение. — Иногда это самое страшное для тех, кто остался в живых.
— И об этом я тоже думал, особенно перед тем, как меня привезли сюда. Невыносимо лежать там, в больнице в Риме, испытывать боль и страх, быть беспомощным и неподвижным.
— Чего ты боялся больше всего?
Адам немного помолчал.
— Я боялся, что никогда уже не буду самим собой. У меня было ощущение, будто я не только не способен двигаться, но и утратил собственное «я».
— Это тоже один из симптомов твоей болезни. — Она легко и нежно поцеловала его. — Что это? Какая-то странная у тебя улыбка.
— Знаю, звучит глупо, но я очень смутился, когда меня впервые положили на эту… — Он сделал выразительное движение руками.