— Здесь все, что вам нужно? — спросила Мэриджон, оглядывая комнату глазами заботливой хозяйки. — Если я что-то забыла, скажите мне. Обед будет подан через полчаса, а если хотите принять ванну, то вода горячая.
— Спасибо, — сказала Сара, поворачиваясь к ней с улыбкой. — Большое вам спасибо.
Джон уже шел по коридору, когда Мэриджон закрыла за собой дверь. Сара слышала, как звук его шагов смолк.
— Когда обед? Через полчаса?
Видимо, Мэриджон сделала какой-то утвердительный жест.
— Я буду пока на кухне.
— Как только будем готовы, спустимся вниз выпить перед обедом.
Он вошел в комнату и широко зевнул, потягиваясь каждым мускулом.
— Ну как ты? — спросил он.
— А ты как? — улыбнулась она в ответ.
— Тебе здесь нравится?
— Да, — сказала она, — тут очень красиво, Джон.
Он сбросил ботинки, стянул через голову рубашку, вылез из брюк. Прежде чем Сара смущенно отвернулась к окну, чтобы рассмотреть сверкающее небо и море, она успела заметить, что он снял с постели покрывало и нырнул в мягкие белые простыни.
— Что мне надеть к обеду? — спросила она задумчиво. — Мэриджон будет переодеваться?
Он не ответил.
— Джон?
— Да?
Она повторила вопрос.
— Я не знаю, — сказал он. — Какое это имеет значение?
Его пальцы беспокойно разглаживали простыню, а глаза следили за пальцами.
Сара ничего не сказала, чувствуя, как каждый ее нерв медленно напрягается по мере того, как длится молчание. Она уже почти забыла, как боялась его «отчужденного настроения».
— Иди сюда на секунду, — сказал он резко, а когда она нервно и испуганно вздрогнула, добавил: — Бог мой, ты чуть не выпрыгнула из своей шкурки! Что с тобой случилось?
— Ничего, Джон, — сказала она, идя к кровати. — Абсолютно ничего.
Он потянул ее вниз, на постель рядом с собой, несколько раз поцеловал в губы, в шею и грудь. Его руки стали причинять ей боль. Она думала, как бы ей избежать занятия любовью, когда он в таком вот настроении. Но Джон внезапно поднялся. Она смотрела, как он открыл чемодан, высыпал все содержимое на пол и стал без всякого интереса обозревать эту кучу.
— Что ты ищешь, дорогой?
Он пожал плечами. Наконец нашел рубашку, молча надел. Затем сказал:
— Ты, наверное, устала с дороги.
— Немного.
Ей было стыдно, язык ей не повиновался, она понимала, что ведет себя нелепо.
— Секс по-прежнему не особенно тебя интересует?
— Интересует, — сказала она тихо, непрошеные слезы скопились в уголках глаз. — Просто дело в том, что для меня все это еще совсем ново, и потом у меня плохо выходит, когда ты бываешь груб и начинаешь делать мне больно.
Джон не ответил. Она увидела, что он надел другие брюки, а когда он подошел к раковине, чтобы умыться, все расплылось у нее перед глазами и она уже ничего не могла разглядеть. Она нашла среди вещей платье и стала надевать его, неловкими, негнущимися пальцами дергая молнии и петли.