— Да, Джан, — она жалобно всхлипнула и изящно вытерла уголок каждого глаза краешком неглиже.
— Как это произошло? Это было только раз после вечеринки или что-нибудь в этом духе? С Китом?
Она шмыгнула носом.
— Ну, нет. Не с Китом.
— Но это было всего раз, это была ошибка. Правда ведь?
Она жалко посмотрела на меня снизу вверх большими зелеными глазами, полными слез, и ничего не сказала.
— Ради Бога, дорогая, я ведь только повторяю то, что ты сама только что сказала! — Я занервничал: — Ты сказала, что поступила нехорошо… однажды. Или это тоже ложь?
— Вроде того.
— Тогда скажи мне правду и покончим с этим. У тебя был роман?
— Нет… не совсем… Это было раз шесть или семь…
— С одним и тем же человеком?
Она задохнулась. Две огромные слезы скатились по ее белому личику. Она выглядела жалко, как беспризорница.
— Нет.
Я смотрел на нее. Я уже начал паниковать, потому что такая правда была мне вовсе не по душе, когда она торопливо произнесла:
— Это были просто мальчики из соседней школы. Трос. Я встречалась с одним, потом с другим, потом с третьим. Все это было страшным секретом. Если бы об этом узнали, меня бы выгнали из школы.
— Понимаю, — сказал я. В голове появилась тупая мысль: «всего лишь несколько детских проделок».
— А потом был Кит… ну, он был ужасно почтителен, высокоморален, но раз или два… ну, пару разочков мы увлеклись…
— Но ты же мне говорила, что Кит не был твоим любовником!
— Нет… Ну, я не хотела… я запуталась… мы же говорили о первом разе…
— Ну что ж, он все-таки был твоим женихом, — сказал я, изо всех сил стараясь быть справедливым и не пугать ее проявлением гнева. — Это простительно.
— О, Джан… — Она кинулась мне на грудь, прижалась. Она казалась такой маленькой, слабой, беззащитной. Тело ее содрогалось от рыданий. — О, Джан, ты такой хороший, добрый, ты все понимаешь, а я так тебя люблю, в миллион раз больше, чем кого-либо еще на земле…
Я был глубоко тронут. Я погладил ее по волосам, поцеловал в лоб и крепко прижал к себе.
— Я сознаю, что плохо себя вела, но ты понимаешь, Джан, мне было так скучно в той ужасной, нудной школе, я там целыми днями была заперта с этими ужасными девчонками… А потом, когда родители уехали из Суррея и переехали в Девон, в деревню, я просто задыхалась, потому что оказалась так далеко от кино, от Лондона, от всякого веселья…
— Да, дорогая, конечно… Я понимаю.
Бедняжка. Никто никогда не пытался ее понять. Сердце мое заныло от любви к ней.
— Если бы ты знал, как это было здорово, когда ты приехал и сел у нас в гостиной! Ты был так великолепен, так прекрасен в своем красивом костюме, старом итонском галстуке и роскошной машине — как отражение земли обетованной! А еще ты был так очарователен, так привлекателен — о, я сразу в тебя влюбилась! Если бы ты знал, какими невзрачными показались мне все остальные в сравнении с тобой, какими молодыми, неопытными и такими безнадежно провинциальными! В тот момент я поняла, что чувствовала Золушка, когда встретила своего Прекрасного Принца.