Леля испытывала упоение. Перед ними расступались все без исключения машины. А те, которые неслись навстречу, напоминали реактивные самолеты. Стрелка спидометра подрагивала возле цифры «120», но скорости как таковой она не ощущала.
— На минутку притормози возле ресторана. — Достигайлов положил руку на руль, и машина свернула на бетонную дорогу, обсаженную молодыми елками. — Я сейчас вернусь.
Он появился минуты через две с букетом кремовых роз в целлофане и полиэтиленовой сумкой. В ней оказалось пиво и бутерброды с красной и черной икрой.
— Цветы для той девушки? — с улыбкой спросила Леля.
Достигайлов серьезно кивнул и положил розы на заднее сиденье.
На въезде в город она сама отдала ему руль.
— Но мы сперва подкрепимся. Правда, это можно будет сделать не останавливаясь. Ты умеешь открывать бутылки?
Леля весело кивнула, предвкушая забавную игру. Он откусывал от бутерброда, который она держала в левой руке, и запивал пивом из бутылки — ее он ставил на полочку своей дверцы. Пиво было холодным и очень вкусным. По телу разлились приятная слабость и покой.
— А та девушка красивая? — вдруг спросила Леля и с любопытством посмотрела на Достигайлова.
— Мне кажется, очень. Да и не только мне.
— И у нее много поклонников?
Он кивнул.
— Тогда я задам, если можно, последний вопрос: она тебе родственница?
После пива «ты» давалось с веселой легкостью.
— Она мне как младшая сестренка. Я всю жизнь мечтал о младшей сестренке.
— Наверное, это очень здорово, когда находишь родственную душу. — Она сказала это с легкой завистью в голосе. И тут же поправилась: — Я очень за тебя рада.
— Спасибо. Вот только я боюсь ее потерять. Я грубый и неуклюжий, у меня не было времени читать книжки и ходить по музеям — ПТУ, потом работал на стройке… Да и тяги у меня особой к этому делу не было. А она выросла в замечательной семье.
— Я тоже выросла вроде бы в неплохой семье, но всего два, нет, три раза за свою жизнь была в музее. — Леля сосредоточенно наморщила лоб, вспоминая: — Раз — Третьяковка, в дремучем детстве, два — музей Пушкина со всем классом и Жабой Болотовной, нашей классной дамой, три — дом-музей Чайковского в Клину этой весной. Это уже Ксюшина причуда. Она у нас вроде культурного атташе при доме Барсовых. — Леля хихикнула. — Так ее отец называет.
— Мне нравится твоя сестра. Редкая красавица.
— Красивей меня? — задиристо спросила Леля.
Похоже, Достигайлов смутился.
— Мы не говорим о присутствующих, — буркнул он.
— Хочешь сказать, что я вне конкуренции? Он глянул на нее исподлобья, так и не подняв до конца своих тяжелых век.