— Я не утверждал это. Допускал — да. Но не утверждал!
Лев Николаевич обиделся. Как все педанты, он не терпел, когда его слова трактуют превратно.
— Он может использовать вас, чтобы завладеть этим золотом. Амир отнял у него свободу — и он мертв. Вы отняли у него девушку… И что будет с вами, как думаете?
Трепетов беззвучно выругался:
— Да мне его девка сто лет не сдалась! Я ее отдал, могу выплатить проценты! Почему ты опять вернулся к этой теме?
Лев Николаевич вынул из папки лист бумаги и положил перед Трепетовым.
— Это рапорт одного из моих сотрудников, он присутствовал при спуске группы Пыльченко. Я специально велел ему оформить это по всем правилам, официально — чтобы вы поняли и поверили.
— Что здесь?
Трепетов взял бумагу, нацепил очки.
— Вчера около четырех утра пришел сигнал с рации одного из участников этой группы. Она включилась всего на несколько секунд.
— Как это? Они ведь погибли!
— Видимо, не совсем. Или, как я подозреваю, вовсе не погибли. Сигнал был случайный — скорее всего, уронили рацию или нажали кнопку вызова. Потом ее сразу отключили.
Хозяин молча пробежал глазами текст рапорта. Хмыкнул. Отложил бумагу в сторону.
— И что? Думаешь, они заодно? Я ведь у тебя спрашивал! А ты что сказал?
Лев Николаевич усмехнулся.
— Человек — единственное животное, которое умеет признавать свои ошибки. Хотя и не любит этого делать…
— А я не люблю ошибок! — резко сказал Трепетов. — Изложите суть своей ошибки!
Человек для особых поручений убрал улыбку. По интонации, по прищуру, по обращению — на «ты» или на «вы» — он безошибочно определял, когда надо переходить на официальный тон подчиненного перед хозяином.
— Мне стал понятен их расчет. Группа Пыльченко оставила внизу часть оборудования. Синцов доставит туда недостающее. Заход в два этапа. Потом будет еще один сигнал бедствия, Синцов прохрипит вам последнее «умираю, но не сдаюсь» и сгинет навеки… Куда-нибудь в Южную Америку, полагаю. Где он вместе с Пыльченко и остальными спокойно могут жировать на незадекларированные доходы… — Он вздохнул. — Хотя это тоже только версия.
Из окна тянуло свежестью и пряным запахом трав. Трепетов неожиданно громко, не по-миллиардерски, чихнул, полез за платком и высморкался.
— Если эта версия подтвердится…
Он чихнул еще раз.
— Вот тогда ты мне принесешь его голову… На золотом блюде. А пока закрой окно, будь добр. Дует чего-то.
Переход на «ты» означал, что хозяин смягчился.
Лев Николаевич молча взял рапорт, положил в папку. Потом встал и закрыл окно.
Магазин назывался незамысловато — «Топ Дизайн. Одежда и обувь из Европы». Зато смотрелось нарядно и сыто, по-европейски. Манекены, подсветка, «Гуччи», «Армани» и тому подобное. И Ринго вполне соответствовал: прикинутый красавчик — маечка под горло, джинсы, легкий летний пиджачок, впалые щеки, длинный острый нос, стальные серые глаза. Только щегольские усики отпустил и длинную шевелюру с хвостиком. От бойцовского вида ничего не осталось. Хотя не во внешнем виде суть…