— И это не ты готовил для него тексты речей? — еще сильнее закричал Сулимов.
— Конечно, не я!
— И в Америку его отсылал не ты? Не ты дал ему возможность вылить ушат помоев на нашу избирательную систему?
— Конечно, не я!
Сулимов некоторое время молчал. Было слышно только его тяжелое дыхание.
— И на политический Олимп ты не собирался? — ехидно спросил советник президента. — А у нас есть запись, что именно собирался! Так что точка невозврата пройдена. Шеф в ярости!
Черт! Трепетов растерялся. Такой разговор действительно был. И не применительно к этому долбаному карлику, а в связи с подземным золотом. Неужели Лев Николаевич слил? Вот ведь… Но это дело серьезное…
— Это не касалось чего-то конкретного! — озабоченно сказал он. — Просто вырванная из контекста фраза! Хотя, конечно, враги могут использовать ее против меня… А карлика я давно не видел и видеть не хочу…
— Еще бы! Не ставшая козырем «шестерка» сбрасывается в отбой.
— Послушай меня, Кир…
— Твои объяснения никому не нужны! — злорадно перебил Сулимов. — При чем здесь карлик? Жалкий, отработанный материал. Он никому не интересен. Если его даже повесят на Триумфальной арке, никто не обратит внимания…
— А если повесят меня — обратят? — с какой-то легкомысленной игривостью поинтересовался Трепетов и, протянув руку маникюрше, кивнул — та стала наносить на ногти бесцветный лак. Девушка была очень недурна собой: смуглая кожа, азиатский разрез глаз, симпатичные ямочки на щеках.
— Повесят — не повесят, но за тебя возьмутся, Семен. Крепко возьмутся. Скажу по старой дружбе: на тебя открывают три уголовных дела. И это только начало. Ближайшие четверть столетия ты гарантированно проведешь где-нибудь в болотах Карелии. С бензопилой в мозолистых руках…
Сулимов не выдержал, рассмеялся злорадно.
Трепетов улыбнулся и опять посмотрел на свои ногти. Они были безукоризненны.
— Мне очень страшно, — сказал он и благосклонно улыбнулся маникюрше.
— Бойся, не бойся, а тебе все равно кирдык. Ты заигрался, Сёма. Потерял нюх. Потерял страх. И как следствие, потерял доверие у определенных людей.
— Когда меня арестуют?
— Как бывшему другу скажу — это вопрос минут. За тобой уже поехали. И все дороги в Жаворонки перекрыты…
— Ай-ай-ай! — Трепетов протянул девушке купюру и слегка помахал рукой: сдачи не надо.
— А если клетка пуста? Вдруг птичка улетела? — насмешливо спросил он и бросил взгляд в окно. Прямо за террасой начиналась пальмовая аллея, а еще дальше плескался лазурный бескрайний океан. Одетая в розовое кимоно маникюрша поднялась из-за столика, присела в поклоне, произнесла короткую певучую фразу на каком-то экзотическом наречии и удалилась, дробно стуча деревянными подошвами.