— Когда захватывают заложников, войны не заканчиваются, а только разгораются, — твердил он. — Пять актёров сумели сбежать из захваченного здания, — сказал он с вызовом в голосе.
Стало понятно, что люди не сидят, сложив руки, и предпринимают конкретные шаги к спасению.
— Как, ну как они это сделали? — спрашивали люди друг друга.
К ним подошёл высокий, подтянутый майор милиции и объяснил.
— Актёры вырвались из гримёрной комнаты, где были заперты террористами. Они связали простыни и по ним спустились из окна на землю. Всего убежало пять человек.
Он хотел, что-то ещё сказать, но его вызвали по рации, и он затерялся в толпе.
«Плохо, что пять человек, а не больше» — думал я, прищуривая глаза.
Снаружи здания, периодически звучали выстрелы, это заставляло машинально втягивать голову в плечи. Был страх, что террористы начнут стрелять из окон по прохожим. Сотрудники милиции были приведены в состояние боевой готовности.
Три дня томительного ожидания. Страх неизвестности парализовавший каждую клеточку организма. Я буквально на несколько часов приезжал домой, чтобы перекусить и переодеться. Нервы были на пределе, натянуты как гитарные струны. Сна не было. Он пропал с первого дня захвата. Если и засыпал, то буквально на какие-то минуты. Проваливался в короткий сон, в нём звучали выстрелы, рыдали женщины и дети. Мужчины в масках постоянно угрожали оружием и желанием взорвать всё, что их окружает. Липкий пот застилал глаза, и я от сильной головной боли просыпался. Бабушка каждый день принимала сердечные капли, и была чрезвычайно взволнованной.
Штурм здания. Я уже чётко понимал, что он обязательно будет. Только как всё пройдёт? Этот вопрос не давал мне покоя. И даже в коротких промежутках сна, я бежал по лестницам, стрелял, спасался от невидимых преследователей.
Женька уже был дома и буквально рвался поехать со мной. По правде я был против, понимая, что он не меньше меня переживает за сестру. Врачи ему рекомендовали находиться дома, и он под строгим контролем матери сидел недовольный взаперти.
«Пускай обижается, это не страшно. Нельзя дважды подвергать жизнь подростка опасности» — думал я.
Один раз говорил с мамой Оли. Она в слезах просили меня держать в курсе событий и, по возможности, сразу сообщать новости. Мой начальник обещал тоже приехать, чтобы самому всё увидеть. Кто-то из близких его друзей сказал, что возможно ночью будет штурм здания.
Это был третий день трагедии. Шеф храбрился, хотя я слышал в телефонной трубке недовольный голос его жены, которая кричала, что он никуда не поедет. Террористы поставили главное условие, что если войска не выведут из Грозного, они начнут каждые полчаса расстреливать по одному заложнику. Правительством было принято единственно верное решение брать штурмом здание. Солдаты готовились к операции, а гражданские следили за действиями военных с замиранием сердца. За несколько часов до начала штурма наступила полная тишина, создавалось впечатление, что всё происходящее — новая компьютерная игра, и вот-вот, можно будет легко перейти на новый уровень.