Страницы дневника:
«…Спала я или нет? Не знаю? За эти дни организм, находился в достаточно напряжённом состоянии, и трудно было, сосредоточится, на чём-то одном. Страхом пропиталась каждая клеточка организма, не давая расслабиться. Под ложечкой засосало, и я невольно сжалась в комок, как ёжик сворачивается клубком, когда чувствует приближение опасности. Тамары не было, она могла уже не вернуться и меня, по настоящему, начало трясти. Зубы стучали, сердце барабанило с колоссальной скоростью. В помещении стояла противная вонь от медикаментов, как в реанимационном отделении больницы. Духота в комнате, постоянная тошнота и невозможность проветрить помещение. Желудок от страха схватывали спазмы. В темноте я услышала мужские голоса и поняла, что это идут по мою душу.
«Вот и всё…», — подумала я и мысленно прощалась с жизнью. Слёзы текли ручьём, от страха я зажмурила глаза.
— Где эта девка? — спросил один из боевиков.
— Где-то тут прячется, — сказал второй чеченец. — Ищи внимательно. Ей от нас не укрыться.
— Это точно, и мы, Закир, позабавимся от души. Вот она.
Боевик подошёл и со всей силы ударил рукой меня по голове.
— Ты думала, что я забыл о тебе?
Он оскалился и взял меня рукой за мокрый от слёз подбородок.
— Бери её и тащи в комнату, там, где лежит оружие. Уже никто не сможет нам помешать.
Он в предвкушении плотских утех потёр руки.
Я сопротивлялась со всех сил. Била боевика ногами, пыталась укусить, только тот держал намертво, не думая отпускать.
— Отпустите меня! Что я вам сделала?
— Отпустим, дорогая, конечно отпустим. Позабавимся, и сразу освободим. Если ты будешь послушной девочкой и угодишь нам.
Я рыдала как беззащитный ребёнок. Горло пересохло, сил к сопротивлению не оставалось. Участь моя была решена. Потом смерть… Им не нужны такие свидетели. Они затянули меня в помещение, в котором горел тусклый свет, в углу стояли мешки и ящики.
— Раздевайся! — рыкнул звериным голосом чеченец.
— Я не хочу, не трогайте меня!
— Кто тебя спрашивает? Хочешь ты или нет? Сделай, что говорят, иначе я за себя не отвечаю.
Он одним рывком содрал с меня куртку.
— Ты всё рано умрёшь. Какая тебе разница? Мы всё равно никому не расскажем. А так получишь удовольствие перед смертью, и на том свете будет что вспомнить.
Он пригрозил оружием и облизнул пересохшие губы.
Второй чеченец снял с себя автомат, куртку, ботинки, и принялся стягивать штаны.
— Нет! Нет! Не трогайте, — я отчаянно закричала. Мой вопль был похож на крик раненной птицы.
— Кричи громче, это меня только заводит, и я возбуждаюсь. Тут тебя никто не услышит.