Машина резко рванула с места и помчалась. Я хотел позвонить, но мне не дали этого сделать.
— Не дури, парень, мы с тобой пообщаемся и отпустим. Звонить ни куда не надо, — сказал седой водитель, приказным тоном.
— Гостеприимный вы народ, — сказал я. — Второй день в Грозном, а уже в милицию везут.
Водитель гнал с большой скоростью, и я начал сомневаться, что эти парни из милиции. По выражениям лиц, они больше походили на бандитов. Нарушая правила, мчались на красные сигналы светофоров. Водитель явно был профессионал и управлял машиной со знанием дела. Я зажмурил глаза от бешеной скорости. Ситуация вызывала крайнее подозрение, и я соображал, связано это или нет с пропажей Оли? Ругал себя за свою халатность и неосмотрительность.
— Не гони так, Рустам, разобьёмся.
— Не переживай брат, довезу в лучшем виде.
— Сколько нам ещё до лагеря?
— Ещё километров тридцать.
— Какой лагерь? О чём это вы? — спросил я с испугом.
— Сиди смирно щенок и не базарь лишнего.
«Вот тебе и милиция», — подумал я, приготовившись к самому худшему.
В этот момент раздался резкий хлопок, похожий на выстрел. Машина неестественным образом перекосилась. Занесло задние колёса, раздался свист и скрежет металла.
— Что там? Тормози! — крикнул напарник водителя, но было уже поздно.
Водитель резко затормозил и повернул руль, машину по инерции занесло на левую сторону, и она, со всего размаху, влетела в столб. Удар был такой силы, что водитель разбил лобовое стекло и вылетел наружу. Напарника придавило дверью, как и моего соседа справа. Я ударился головой о переднее сиденье. Через пару секунд я потерял сознание.
Спала я плохо — снились кошмары. Охранник рано утром принёс завтрак, и аккуратно сел на краешек кровати.
— Ну и попало мне вчера из-за того, что произошло, — сказал с сожалением он. — Теперь надо десять кусков отрабатывать. Это мне лет пятнадцать на Максима корячиться.
Он обхватил голову руками и заскулил как щенок. — Собака я бестолковая. Говорил же мне брат уходить в горы, а я здесь остался. Не жизнь, а дерьмо полное. Тут я и за охранника, и за дворника, и за посудомойку.
— Что это ты жалуешься? — спросила я у него. — Жизнь не нравится? А кто заставлял?
— Молчи неверная, не то я за себя не ручаюсь.
— Давай, — сказала я. — Потом до пенсии на Максима работать будешь.
Он замахнулся, чтобы ударить, но тут руку его перехватил Максим.
— Не балуй, — сказал он и сжал запястье охранника.
— А— а — а, больно, отпусти.
— Будешь знать, как на хозяйское добро руку поднимать. Пошёл прочь отсюда и дверь за собой закрой.
Тот выскочил как ошпаренный и только его и видели. Максим сел на стул и сказал: