— Знаю. Безусловно, ты должен ценить ее деловитость. Она и в Союзе, и на курсах литераторов тебе помогает.
— А она тебе ничего больше не рассказывала?
— Про что?
— Нет, это я так, — Рубальский прикусил язык, замолчал. Возможно, Кристина не делилась с Марго сердечными тайнами. — Я к тому, что действительно ценю ее общественную деятельность, но теперь не знаю, что делать. Надо бы обсудить на секции вопрос. Вызовем ее, поговорим в узком кругу, поставим на вид. Одним словом, проведем работу.
— Может, не надо? Не надо проводить работу? Какая-то совковость есть в таких проработках.
— Я бы и сам рад замять! Тогда будут говорить, что писатели нашего Союза своих анонимов покрывают, поощряют преследователей. Теперь, в интернет-эпоху, если тайна вылезла наружу, ее уже не замять. Вот вернемся из Москвы, и я соберу секцию.
— Витя, сейчас это абсолютно невозможно!
— Почему не возможно? Неужели ты с такой легкостью готова забыть, что она вытворяла, издеваясь на тобой в сети, распространяя лживые отклики о твоем романе, не говоря уже о фотожабах и попытке связать наши с тобой имена?
— Витя, у Кристины рак.
— ???
Рубальский снова достал флягу, жадно сделал еще глоток.
— Рак чего? Давно? На какой стадии?
Маргарита Андреевна рассказала все без утайки.
— Теперь понимаешь, что нельзя ее сейчас дополнительно травмировать разборками на секции? Плесни-ка и мне чуток, Витя, — Маргарита Андреевна протянула руку с бумажным стаканчиком.
Виктор Игоревич был ошеломлен. Когда у Кристи это началось? И нет ли опасности для него самого? Хотя говорят, что рак не заразен. Вдруг захотелось, чтобы Маргарита пожалела его, захотелось все рассказать, но мужчина сдержался. Если, узнав о подлости Кристины, он проявил прагматизм, отдалился от нее по соображениям целесообразности, то сейчас, услышав о страшной болезни, Виктор почувствовал настоящую брезгливость. И почти мгновенно убедил себя, что их связь, тянувшаяся два месяца, была случайной, что никогда он не испытывал к Кристине нежных чувств. В душе воздвигалась дамба психологической защиты. Не смея жаловаться Маргарите, Виктор оправдывался мысленно перед самим собой: «Я, конечно, дал слабину, не устоял против напора Кристи. Да что там говорить, пожалел одинокую женщину, изнемогающую без мужчины. Она сама и затащила меня в постель».
Виктор скосил глаза на сидящую рядом Маргариту: челка до бровей, аккуратный носик. Падающий на стену купе теневой профиль казался почти детским. Чуть полноватая фигура, облаченная в уютный дорожный халат, слегка покачивалась в такт перестуку колес. Маргарита смотрела в противоположную стену, не догадываясь, какие противоречия терзали ее спутника. А его мысли уже полностью переключились на сидящую рядом женщину: «Какое чистое у нее и совсем молодое лицо! А какие рельефные скулы, восточный разрез глаз, а ведь прежде не замечал. Я знал, что она верный друг, но боялся думать о ней как о женщине, боялся оскорбить неуместным словом. Но ведь она тоже живет одна и тоже, возможно, мечтает о мужчине…»