— Ты настаиваешь, чтобы их пока здесь сохранили и искали пасквилянта?
— Хотелось бы узнать его имя. Особенно если он из наших, писательских.
— Это уже полная паранойя, Маргоша. Наши на такое не способны!
— А помнишь, как в тысяча девятьсот сорок восьмом году против Ахматовой и Зощенко писатели выступили…
— Э, куда тебя понесло! Тех писателей заставляли выступать, поддерживать линию партии, а сейчас у нас свобода, и ни один человек в здравом уме не станет преследовать другого за талант. Ну ладно, уступи место, я тут по Интернету полазаю.
— Хорошо. А я пока вещи соберу, чтобы сразу после обеда уехать.
Вещей было всего ничего: на полочке в ванной зубная щетка да шампунь, в шкафу ночной комплект для сна, халат и тапочки. Упрятала все в сумку, куда еще с вечера были уложены концертный костюм и туфли. Сама уже была в том, в чем приехала: в брюках, в сером свитере простой вязки. Тапочки сменила на сапожки. Снова приблизилась к ноутбуку, за которым колдовал Виктор.
— Смотри, Марго. Я нарыл несколько аккаунтов этого Змея в сети. Аватарки у всех разные, но есть кое-что и общее. Во-первых, развязный стиль. Во-вторых, предмет его нападок. Почти все его жертвы — члены нашего Союза…
— Постой! Ты хочешь сказать, что это кто-то из альтернативного Союза писателей?
— Тут и к бабке не ходи, они, миленькие. Вспомни, как их председатель на общегородской конференции выступал, заявлял, что нам слишком много бюджетных средств выделили, а их обошли.
— Ну не станет же солидная организация прятаться под таким нелепым ником, как Змей Горыныч?
— Почему бы и нет?! Под своим именем мало кто решится нести этот бред, а под маской все возможно.
— Уже на обед идти пора. Я не могу опаздывать, — Маргарита коснулась плеча Рубальского. — Пора закругляться.
— Да-да. Сейчас перешлю себе на электронную почту найденные ссылки и передам знакомому айтишнику. Пусть поработает.
Виктор ушел, а Маргарита спустилась в столовую, сразу с дорожной сумкой, чтобы больше не возвращаться в номер. За обедом попрощалась с друзьями. Кристина сказала, что, поскольку приехала позже всех, еще побудет здесь. Рубальский заметил, что тоже скоро поедет, но чуть позже, он хочет поговорить с культмассовым работником о проведении в санатории платного выступления отдельных писателей. Решил остаться еще на денек в санатории и Вася Мячиков. Потому Маргарита Андреевна и не удивилась, когда он направился к столику у входа в обеденный зал, где дежурила диетсестра в каких-то невообразимо заметных очках; у нее было такое серьезное лицо, что все принимали ее за врача. Все знали, что Вася любит поесть и вопрос еды для него главный. И лишь сам Вася знал, что одной едой сыт не будешь.