— А после? — спросил матрос — как в плен попал? Сам сдался, или раненым взяли?
— Нас в окопах заживо жгли, огнеметами с броневиков! — крикнул боец — а у нас уже ни гранат, ни патронов, командира убило, и погибать лишь осталось, без всякой пользы! Видим, сзади кто-то в реку — думаем, приказ был, отступать, поскольку держаться уже нечем и незачем. Кто сумел, прыгнул следом — плывем, как комдив Крючков, а по нам с берега очередями, сами в полный рост, уже не таясь. Трое нас лишь доплыли — кто с краю справа был, течением за поворот в камыши снесло. Вылезли — на всех один карабин с неполной обоймой, сапоги и то скинули в воде. И знамя — у того, кто первым нырнул, знамя было на себе — а мы решили, что отступление. Ладно — сами живы, а раз знамя цело, то оправдаемся. Версту только отошли — слышим, танки уже на нашем берегу. Мы в овраг — лежим, смотрим. А они мимо — танки, броневики, машины, артиллерия. Тот, кто со знаменем был, не вынес, взял карабин, и пальнул. А те — даже не остановились, лишь две машины в нашу сторону свернули, с них попрыгали, нас окружили, и орут — выходи, гранатами закидаем!
— И вы им знамя отдали!?
— Зарыли — ответил боец — успели, пока нас окружали. И знамя, и книжечки красные. Там же, в овражке. А потом что делать — руки кверху, и выходь. Ну, помяли нас слегка прикладами и сапогами, допросили. Тот, кто со знаменем был, офицеру в лицо плюнул — его тотчас же в сторону, и расстреляли. И второго — за то, что слова дать не хотел. А я — если бы граната еще была, взорвался бы, но без пользы зачем гибнуть?
— Зачем!? — сказал товарищ Итин — да чтобы враг знал, что убить нас можно — но не сломить! Чтобы враг оттого сам в победу свою не верил, и без смелости шел — а значит, на товарищей твоих оставшихся натиск был бы чуть легче! Всем жить хочется — но если тебе умереть вышло, так человеком умри, чем гадом жить!
— Я танк подбил — крикнул боец — не то что иные. Я честно воевал — пока мог!
— Пока мог? — усмехнулся матрос — это любой обязан! А сверх того?
— С революцией торгуешься? — сурово спросил Итин — считаешь, за что и сколько, как на базаре? Себя — наравне с революцией считаешь? Даже не за трусость — за это тебя судим. Коммунизму — ты все должен с радостью отдать, без остатка и без приказа. И принять от коммунизма и революции — все, без сомнений и обиды. Это для обывателя справедливость — за что и сколько, а для коммуниста — чтобы для дела было лучше, а уж после себе, что останется и как повезет. Вот когда это ты поймешь, тогда и станешь снова — наш. А пока здесь, у костра нашего — только люди сидят. Те, за кого — в огонь и в воду. А тебе — доверия нет. Уходи.