Это очень не нравилось Ливии, они с Октавией дружны, подруга обидится, если узнает, что Ливия промолчала. И зачем Октавиану этот розыгрыш? А Марку Антонию зачем ложь?
В кабинете мужа сидели его ближайшие друзья — Агриппа и Меценат. Они задали тот же вопрос:
— Гай, зачем? Ведь сенат поверил сообщению и готов наградить триумфатора.
Октавиан чуть загадочно улыбнулся:
— На это я и рассчитываю. Пусть поднимется как можно больше шума, пусть ему решат вознести хвалу и оказать почести, тем неприятней потом будет узнать о провале. Мне не нужна всенародная любовь к Марку Антонию.
— Это так, но не совсем честно по отношению к Октавии, например.
— Марк, Октавия словно спит, а не живет. Ведь знает, что Марк Антоний в Александрии в объятиях этой шлюхи, с которой наплодил кучу детей, но все равно твердит: люблю!
— А может, и правда любит?
Меценат решил перевести разговор на другое:
— Гай, тебе вчера снова приводили девушку?
Октавиан чуть загадочно и довольно улыбнулся.
— Да.
— Ты рискуешь. Могут просто убить разъяренные родственники.
— Риск добавляет остроты ощущениям. Я был без ума от Ливии, только пока ее охранял муж. Но стоило ей стать моей женой, вся прелесть пропала. Что за прелесть в женщине, с которой можно спать каждую ночь и которая не имеет права тебе отказать?
— А как же Сапфо, ведь она тоже не имела права тебе отказать?
— О… Сапфо царапалась и кусалась, как тигрица, ей почему-то вовсе не хотелось рожать от меня детей!
— Странно, мне казалось, что она очень мила и ласкова.
— Только до постели, мой друг, только до постели. Брать женщину силой, унижать ее, заставлять себя ненавидеть — это такое удовольствие…
— Испытывать удовольствие от ненависти, мне кажется, это извращение.
— Но я таков, иначе не могу.
— А как Ливия это терпит?
— У меня есть две терпеливые женщины — жена и сестра. К тому же обе заняты своими делами, Октавия детьми, собственными и чужими, а Ливия финансами и политикой.
— Я слышал, она уверенно ведет свои дела и неплохо зарабатывает?
— Да, на сдаче жилья внаем и на денежных займах. Пусть лучше занимается этим, чем пилит мне шею, — Октавиан рассмеялся, показывая плохие, почерневшие зубы, и почти сразу закашлял.
У Октавиана действительно были терпеливые женщины, но если Октавия просто ничего не могла поделать без его ведома, то почему терпела Ливия, его друзья не понимали. Жена знала, что Октавиану поставляют девушек и женщин благородного происхождения, даже из самых лучших семей Рима, при этом с бедолаг срывали одежду, словно с рабынь, чтобы консул мог посмотреть, достаточно ли хороша красавица для его утех.