Она решила непременно рожать!
Обнаружив, что беременна, не стала сразу объявлять об этом, но пить вино прекратила совсем.
Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы из Рима и, что важнее, из Сирии не стали приходить тревожные новости.
Октавия обожала своего брата Гая Октавия, который по завещанию Цезаря стал зваться Октавианом. Вообще-то его любила вся семья, хотя вся семья чувствовала, что внутри Гай холоден, как ледяной столп. Сестра одна из немногих знала, как этот столп если не растопить, то хотя бы сделать не таким каменным.
Гай слаб здоровьем. Если Цезарь был подвержен падучей, временами доставлявшей ему много проблем, то его внучатый племянник страдал много от чего, но больше всего от астмы. Вдруг начать задыхаться от обыкновенной пыли или быстрой ходьбы для римлянина просто позор. Какой же надо обладать силой воли и уверенностью в своем великом предназначении, чтобы выйти перед толпой, объявив себя наследником славы великого Цезаря, и не испугаться своих болезней!
Гай не испугался и победил. Нет, он не избавился от приступов астмы, боялся холода, сквозняков, жары, быстрой ходьбы, физических нагрузок… много чего, но он сумел пересилить свои болезни, загнать их глубоко внутрь, не выпуская на всеобщее обозрение, а приступов астмы научился избегать.
Когда-то ему помог врач Цезаря, египтянин. Он-то и объяснил причины возникавших приступов удушья и то, как их предупреждать. Октавиан научился бороться с недугом.
Но сестра любила его любого, даже задыхающегося и синевшего от удушья. Любила не потому что он теперь консул и триумвир, а потому что брат. Она тоже всегда чувствовала что-то особенное в Гае Октавии, что-то такое, что говорило о его великом будущем. И вот теперь это будущее начало сбываться…
Любила она и двух замечательных друзей брата — здоровяка Агриппу и Мецената. Каждый из них хорош по-своему. Агриппа не просто физически силен, он прекрасный полководец, которого обожают солдаты и который умеет командовать. Меценат совсем иной, для того главное — поэзия, литература, философия… Нет, он не чужд физических упражнений, силен, красив, но постоянно занят опекой какого-нибудь очередного таланта. Это у Мецената в крови, ему обязательно нужно помогать тем, кто создает прекрасные произведения.
Сам Гай терпеть не мог имени Октавиан, видно, чувствуя это, Марк Антоний намеренно называл его только так, быстро приучив и остальных римлян пользоваться этим именем. По завещанию Цезаря Гай назывался Гай Юлий Октавиан Цезарь. Позже, когда прибавилось «Август», он предпочитал Гай Юлий Август, а все вокруг все равно говорили Октавиан Август.