— Вольты! — Молодой кавказец сноровисто вытащил из недр куртки видавший виды ТТ и, окончательно отпустив мои носилки, бросился на пол, наугад выпуская пули в дверной проем.
— Говорил же, — завизжал второй носильщик, следуя примеру товарища. — Бойцов надо было брать! Неужто хозяину пару фризов жалко? Один черт…
Второй всполох пламени прошелся чуть выше моей головы, и от этого волосы над ней поднялись дыбом.
— Господи, — прошептал я, стараясь скатиться с носилок после не совсем мягкого приземления. — Это же электричество! Но как?
Волна жара прошлась по коридору, сворачивая краску на стенах в черные, горелые завитки и заставляя стекла лопаться с мерзким звенящим звуком. Будто ножом, будто по венам. Тяжелые выверенные шаги по коридору вдруг стали так же отчетливо слышны, как и стук моего собственного сердца. Семен, перекатившись по комнате, попытался было немного пострелять, но новая волна нестерпимого жара, пронесшаяся мимо него, заставила с визгом выпустить вдруг раскалившийся докрасна автомат и, судорожно сжав обожженные ладони, отползти в дальний угол палаты.
Кавказцы же и вовсе героев из себя не строили и, быстро сообразив, что перевес в силе явно на стороне противника, быстро побросали пистолеты и распластались на полу. Произошло это ровно тогда, когда проводка вдруг задымилась, и ранее не работавшие лампы дневного света вспыхнули и осыпались на наши головы дождем стеклянных осколков.
— Держи угол, — хриплый мужской голос в коридоре вскоре обрел форму крепкого, лысого будто бильярдный шар типа в черной куртке и джинсах, заправленных в новые армейские ботинки.
— Без проблем. — Второй голос, звонкий, с надрывом, принадлежал женщине. — Только ты смотри там, осторожнее. Чуть что, суши.
— Без проблем. — Лысый довольно усмехнулся и шагнув в палату, с иронией посмотрел на веселую компанию, вжавшуюся в крашеные доски пола. — А вы, я смотрю, загораете.
— Сбрендил, — зашипел Семен, баюкая поврежденные руки. — Комендант узнает, что вы тут творите, мигом всем головы открутит.
— Тю, — лысый присел на корточки и поднял с пола пышущий жаром «Калашников».
Я уж было приготовился к тому, что он вскочит и, уронив автомат, завоет в припадке дикой боли, как совсем недавно это проделал господин Крутиков. Но не тут-то было. Парень явно был под наркотой или йогом высшей квалификации. Он даже не шевельнул мускулом, когда, повертев испорченное оружие в руках, отбросил его в сторону, а затем переключил внимание на меня.
— Ты уж прости, парень, — дружелюбно кивнул лысый. — Еле успели. Идти можешь?