То, что вызов не ложный, подтвердил молоток для отбивки мяса, вылетевший из окна третьего этажа. Вылетел он вместе с осколками стекла, оставив на теплом асфальте еще один шрам.
— О, да у нас мелодрама! — воскликнул гусар Сапрыкин, расстегивая кобуру. — Поспешим! Людей посмешим.
У его напарницы оружия пока не имелось, его заменяло обаяние. Иногда оно помогает.
Прыгать через три ступеньки, как напарник, Светочка не могла, поэтому немного отстала. Никита уже активно давил на кнопку звонка, но дверь не открывалась. Бабуля из квартиры напротив шептала через приоткрытую щелочку:
— Уже полчаса скандалят… А мне покой прописали. Этот, как его — релакс.
— Бери на карандаш, Светлана Юрьевна. Твоя земля.
Светочка кивнула и полезла в планшет за карандашом.
После очередного женского крика «Успокойся!» Никита отошел к противоположной двери и процитировал Основной закон:
— Граждане имеют право на неприкосновенность жилища. Статья двадцать пятая конституции Уругвая.
Оттолкнувшись от стены, он с короткого разбега заехал по двери гусарским сапогом, пробил фанерную обшивку, отчего нога застряла в ней, словно копье в мишени.
— Блин! Нормальную дверь поставить не могут! Подержи! — Он сунул Светочке пистолет, дотянулся до перил и с трудом вытянул конечность из капкана. Второй удар нанес уже в район замка. Раненая дверь практически не оказала сопротивления, замок вылетел вместе с шурупами. Забрав оружие, Никита бросился внутрь охраняемого Конституцией жилища. Напарница следом, сжимая остро отточенный карандаш, выставив перед собой немецкий планшет, словно щит.
Шум доносился из гостиной. И что тут у нас?
А у нас в гостиной — жесть! Ток-шоу «Поединок. Лучшее». На ковре из желтой шерсти в простеньком крепдешиновом платьице лежала молодая женщина. И не просто лежала, а сжимала собственную шею, пытаясь остановить бьющую из раны кровь. Кричать по понятным причинам дама уже не могла, хотя эмоции ее переполняли. Над ней, словно римский гладиатор, возвышался обнаженный по пояс длинноволосый красавец с кухонным ножом в руке и с цепью на могучей груди.
«Добей ее!!! Добей!!!» — кричали бы трибуны, происходи дело в Колизее. Валявшаяся возле дивана пустая бутылка из-под водки напоминала, что опьянение — отягчающее вину обстоятельство, и убивать человека благоразумней трезвым.
Никита отреагировал на сцену нетрадиционно, не по-сериальному. Не вскидывал пистолет и не орал, как полоумный: «Лечь на пол! Полиция». Мило улыбнулся, развел в сторону руки и максимально доброжелательно поддержал начинание:
— Молодца! Мало ей! Я б тоже за такое убивал! Уважаю!