Вопрос срывается с моих губ, и только потом до меня доходит, о чем я спросила.
— Ты знал Люцифера прежде, чем он пал?
Он вздрагивает, но его голос, как всегда, спокойный, убаюкивающий.
— Фрэнни, не волнуйся о Нем сейчас. Ты в безопасности. Иди спать.
Я сдвигаюсь в его руках, неожиданно мне становится некомфортно, и что-то внутри меня не хочет позволять это.
— Я не беспокоюсь. Я просто хочу знать.
Он медленно качает головой.
— Я был создан сразу после Войны. Он пал до этого.
— Так… ты никогда не знал Его как ангела?
Глаза Гейба сужаются.
— К чему ты клонишь?
Я качаю головой, потому что я действительно не знаю. Просто чувствую, и не могу объяснить.
— Ни к чему, я думаю.
Он целует меня в лоб и ложится обратно на подушки.
— Спи, Фрэнни.
Мои веки тяжелеют, и я закрываю глаза, и образы из моих кошмаров преследуют меня — Тейлор, кровь, Лилит.
Я кладу руку на его грудь, туда, где бьется его сердце, стараясь не желать того, чего он не сможет дать мне.
— Все нормально?
Он вздыхает и поглаживает меня по плечу.
— Прекрасно, — говорит он.
И спустя несколько часов я, наконец, смогла заснуть.
* * *
Когда я просыпаюсь, бледно-серый свет проходит сквозь листья древа за моим окном. Я остаюсь в одиночестве в своей постели, и все, что происходило за последние пять дней, немного размыто. Как будто я вышла из пятидневного запоя. Похоже на чувство похмелья, когда я лежу в кровати в течение долгого времени, стараясь сложить все кусочки вместе — где реальность, а где туман.
Убийство Тейлор было реальностью — не сном, который может вызвать такую боль. Люк ушел — тоже правда. Гейб… прошлая ночь?
Трепетание появляется внизу моего живота, когда я вспоминаю его удивительные мягкие прикосновения. Мы действительно чуть не занялись сексом? Он сказал, что любит меня? Я думаю, это тоже было в реальности. Он бы отдал свои крылья для меня… вот, что он сказал.
Но он ушел.
Я отталкиваю волну разочарования и смотрю на часы, потом беру свой телефон и беру отгул у «Рикко». Он говоит, чтобы я не торопилась возвращаться.
Люк
— Вы в порядке?
Голос и рука на моем плече пугают меня, когда я стою, прислонившись к холодному кафелю стены в госпитале. Я стою здесь некоторое время, пытаясь набраться смелости, чтобы постучать в дверь палаты 322.
Ее зовут Робин.
Я отхожу от стены, пытаясь улыбнуться медсестре.
— Все хорошо.
Она бросает меня последний обеспокоенный взгляд и уходит по коридору.
Я глубоко дышу и поднимаю руку, чтобы постучать, когда дверь открывается, и она выходит в коридор в зеленом больничном халате. Она чуть не врезается в меня, прежде чем я отхожу с пути.