— Суа! Ра-а! — Губы Кая заученно твердили мантры, призванные соединить дыхание, душу, дух и движения в единое совершенное целое. Тело так же заученно повторяло выпады, серии и блоки, то атакуя невидимого противника, то уклоняясь от ударов. Аджакти следовало полностью сконцентрироваться на упражнении, позволить ритму вести себя, но краем сознания он все время чувствовал присутствие Фламмы. Фаворит участвовал в тренировке наравне с простыми гладиаторами — то ли находил традиционную технику полезной и для себя, то ли присматривался, кого выбрать для спарринга.
Кай обливался потом, стараясь добиться четкости и скупой точности каждого движения, и надеялся. Все еще надеялся.
Он помнил тот первый и единственный раз, вскоре после своей невероятной победы в Минере, когда он напрямую обратился к Фламме:
— Позвольте мне учиться у вас, сетха.
Круглая бритая голова повернулась к нему, глаза-маслины под тяжелыми веками с любопытством уставились на просителя:
— Почему ты спрашиваешь у меня позволения?
Голос у Огня был низкий и мягкий, он говорил с едва заметным плавным акцентом, которого Кай никогда раньше не слышал. Вопрос поставил его в тупик:
— Говорят, вы не берете учеников, сетха.
Черные маслины скользнули по лицу Аджакти, круглое лицо растянулось в улыбке:
— Тогда зачем ты спрашиваешь?
У Кая создалось впечатление, что он разговаривает с каменной стеной, от которой все слова отскакивают, как горох.
— Возможно, вы передумаете.
Фламма удивленно поднял надбровные дуги: брови были сбриты, что делало безбородое лицо еще более голым:
— И что заставляет тебя так думать?
Этого вопроса Кай ожидал:
— Вы видели меня на арене.
Брови, которых не было, опустились на положенное место, лицо разгладилось, улыбка исчезла:
— Нет.
Фламма отвернулся. Каю не требовалось объяснений, чтобы сообразить, к чему относился этот ледяной ответ. Тогда, впервые за долгое время, у него защипало шрам на спине.
— Рен! Сен! Тха-а!
Быстрый вдох, медленный выдох, контроль. Ритм. Вперед, вправо, удар, страховка, обратно в стойку. Вдох.
— Суа! Ра-а!
«Может быть, сегодня наконец это случится. Фламма обратит на меня внимание. Выделит среди сотни бойцов. Возьмет в спарринг. Поймет, как это важно для меня. Единственного, за исключением Скавра, кто видит, чем он владеет».
Наблюдая за Фламмой в последние месяцы, Кай убедился в одном: живой легендой немолодого гладиатора делало не многообразие стилей и техник боя, которые тот мог менять так же быстро, как пламя — цвет своих языков. Аджакти пробовал перенять мастерство Огня, следя за его поединками в школе и на арене, пытаясь вычленить, а потом повторить новые движения и элементы. Часы, отведенные для отдыха, Кай проводил в бесконечных упражнениях, не обращая внимания на боль в растянутых связках и перенапряженных мышцах, снова и снова толкая тело за грань. Но не добился ничего, кроме косых взглядов товарищей и понимания: в его исполнении техника Фламмы всегда будет искаженным отражением, пародией, как попытки ребенка, только что научившегося ходить, подражать искусному танцору.