Сердце Найда кольнуло дурное предчувствие. И верно, Симеон не стал посылать за водой, жаровней или бинтами. Вместо этого брат осведомился об имени ребенка, сотворил над ним знак Света и принялся бормотать отходную молитву: «Вечный покой даруй невинной Альме и вечный свет пусть ей светит. Услышь молитву: к тебе придет всякая плоть…» Ремесленник, все это время кротко и с надеждой взиравший на действия лечца, подступил к нему, терзая шапку в запачканных кровью руках:
— Что же это, святой отец… Разве… она не поправится?
Брат Симеон только головой покачал:
— Девочка отходит. Попало бы копье в руку или ногу, я еще мог бы попробовать отрезать. А тут… — Инок махнул рукой, отворачивая искаженное сознанием собственной беспомощности лицо, и пошел к следующему больному. Но не тут-то было! Отец Альмы ухватил его за полу рясы:
— А чудо?! Разве чудо не сможет ее исцелить? Свет Милосердный… Позвольте отнести ее к Свету!
Симеон нахмурил кустистые брови:
— Ты просишь невозможного. Даже святыня обители не сможет вернуть отлетающую душу в это тело. Смирись и молись, чтобы ее не коснулась тень.
— Прошу вас, отец, умоляю! — Мирянин повалился на колени, не выпуская рясы из дрожащих пальцев. — Одна она у нас, единственная.
Его жена, оттолкнув Ноа, упала рядом, целуя мокрый, забрызганный подол.
— Светлый брат, — пробормотал Найд, не узнавая собственного голоса, — позвольте отнести девочку в храм. Может быть, на этот раз Свет действительно будет милосерден.
Симеон зло вырвал рясу из рук крестьян, сгреб новиция за рукав и оттащил за занавеску. Воткнув его между стеной и столиком с пугающего вида инструментами, монах зашипел Найду в лицо:
— Свет Милосердный — это тебе не забава и не игра в кости! Дитю голову размозжили, оно все равно помрет. А потом слух пойдет, что святыня у нас — ложная. Так что держи язык за зубами и делай что велят. А не то быстро вернешься туда, откуда вышел.
Инок выпустил Найда и направился к поджидавшему его помощнику, уже кидавшему в их сторону нетерпеливые взгляды.
— Выходит, вы сами не верите в это ваше чудо?! — бросил ему в спину новиций глухим от ярости голосом.
Симеон дернулся, будто слова были тяжелым копьем, поразившим его на ходу.
— А вот за ересь, — уставил он на Анафаэля измазанный кровью палец, — ты перед отцом настоятелем ответишь! Вон отсюда! Вон!
Найд выскочил в проход между койками и зашагал к выходу, чуть не свернув со скамьи плошки с какой-то травяной кашицей. Тут-то он и наткнулся на взгляд Ноа — взгляд побитого плетью щенка, еще тянущегося глупой мордочкой к протянутой руке. Тихо стоя у дверей за спинами коленопреклоненных родителей, новиций делал единственное, что умел, — молился Свету.