— Почему с двойным? — икнула я.
— А как же?! Сперва мы в компании с Корниловым обчистили музей, потом решили избавиться от подельника, убили его, а сами завладели копьем… Если я ничего не путаю — хищение исторических ценностей приравнивается к краже в особо крупных размерах. Срок до пятнадцати лет лишения свободы с полной ликвидацией, то есть конфискацией, — поправилась Маруська, заметив, как я побледнела. — Славка, давай договоримся: в милицию обратимся в самом крайнем случае.
— А разве сейчас не крайний, Мань?
— Что ты, глупенькая?! Мы же еще живы!
Действительно, как же я об этом не подумала? Вот когда убьют, тогда и пойдем в милицию, а так — чего зря людей беспокоить? У них и без нас забот по горло.
— Ладно, — махнула я рукой, — будем разруливать неприятности по мере их поступления.
Маруська просияла:
— Вот это правильно! Слушай, Славка, я тут подумала: а может, ну его, это копье? Отдадим Карловичу — и забудем. Зато богатство обретем! Мне на днях снилось, будто я в навозе плаваю. А навоз — это к деньгам. Ей-богу, к деньгам! Уйду с рынка, буду вести богемный образ жизни: визажисты, массажисты, стилисты… По миру поезжу, народ посмотрю, себя продемонстрирую! Ох, мама моя, красота-то какая!
Слушая, как подружка строит планы на ближайшее светлое будущее, я лишь качала головой. Однако не перебивала: пусть хоть несколько минут поживет богемной жизнью, хотя бы воображаемой.
Когда Манькины фантазии забросили ее в Калифорнию, на виллу по соседству с Сильвестром Сталлоне, я решила, что пора возвращать мечтательницу из Калифорнии в мою малогабаритную квартиру.
— Марусь, дружеские посиделки за тульским самоваром в компании со Сталлоне придется отменить. Серафим Карлович не собирается покупать у нас копье. Он его просто так заберет.
— Но… Как же… Он говорил… Три миллиона… И навоз снился…
— Это потому, что мы в него попали по самый маникюр. А на обещания Карловича можешь плюнуть.
— Как плюнуть?
— Обыкновенно. Слюной. Как ты думаешь, кто мы для Карловича? Не спеши с ответом, — остановила я Маруську, уже открывшую рот. — Сначала вникни… Две дурочки случайно стали обладательницами бесценной реликвии. Именно случайно, потому что антиквар ни секунды не сомневается, что к ограблению музея мы непричастны. Серафим Карлович на все сто процентов уверен — на три миллиона долларов мы клюнем, как рыбка на жирного червяка. Но! Червяк окажется обманкой, а рыбка — уже на крючке. Какое-то время она еще трепыхается, но конец все-таки наступает. Причем обманка остается в целости и сохранности.
— Ты мне совсем голову заморочила своими рыбаками и рыбками. Ты хочешь сказать, что три «лимона» баксов — обманка? И Карлович не собирается с ними расставаться?