За размышлениями над этим вопросом меня и застала Маруська. Выглядела она бодрой и отдохнувшей. Свежий воздух определенно пошел подружке на пользу.
— Ну, что у нас плохого? — вместо приветствия спросила она. — Кофейком балуешься? Молодец! Как тебе природа?
— Природа как природа, — пожала я плечами.
— Это ты из вредности, на самом деле здесь замечательно. Славка, каков план наших дальнейших действий? Ты придумала чего-нибудь?
— Да все как-то не получается, Мань, — вздохнула я и печально посмотрела в глаза подруге. — Все, что случилось с нами за последнее время, более или менее можно объяснить. А вот что делать дальше, ума не приложу…
После того, как я выложила Маруське свои умозаключения, она надолго замолчала. Я тоже молчала, с тоской и завистью наблюдая за воробьями, купавшимися в песке.
— Знаешь, Славка, — наконец заговорила Маня, — будем придерживаться первоначального плана. Какая нам разница, есть копье или нет…
— Я б тебе сказала, какая разница, да воспитание не позволяет! — отчего-то разозлилась я. — Какого плана, Мань? Мы ведь хотели через Чалдона на Валета выйти. Теперь к Чалдону нам соваться не с руки — завалит как пить дать. А как самим искать Валета, я не знаю. Это первое. Теперь второе. Игнат. Хотели ему во всем покаяться да копье предъявить — в качестве вещественного доказательства. И что теперь? В чем каяться?
— А тебе только бы каяться, ну, чисто Мария Мандарина…
— Магдалина…
— Без разницы. Только Игнат — не господь бог и грехи отпускать не намерен. Скорее наоборот: взгреет нас хорошенько, а потом посадит. Хорошо, если под домашний арест. Но поскольку наши с тобой дома, как ты сама сказала, уже не наши крепости, то небольшая, но уютная камера подойдет как нельзя лучше. Да и Игнату так будет спокойнее.
— Все это так, — кисло возразила я на пламенную речь подруги. — Однако ты не можешь не признать, что от первоначального плана остался только пшик.
— Как это — пшик?! А сотрудники хранилища? А генерал? Он один дорогого стоит… Ты, Славка, не расслабляйся, воздухом чистым подыши, глядишь, и хандрить перестанешь. А насчет Игната я так скажу: не в чем нам перед ним каяться, вот так! Нет копья — нет дела. Все! И больше об этом даже не думаем. Оно и к лучшему, что дело так обернулось…
Продолжая что-то невнятно рокотать под нос, Маруська пошла готовить себе завтрак, оставив меня наедине с воробьями. Они уже выкупались и теперь радостно щебетали в кустах сирени.
В словах Маньки, несомненно, имелось что-то разумное. От назойливого внимания Карловича мы избавились, за что спасибо большое Чалдону с его товарищами. Конечно, они теперь сами заинтересовались нашими персонами, но отсюда, с лона природы, этот факт не казался очень уж пугающим.