— La philosophie de Nietzsche. Uneétude de A. Kasha…[74] A. Каша! Акаша! Эфир!
— Отто Крюффнер! — хором произнесли мы все трое.
— Эта книга была написана самим Крюффнером, и я готова поспорить, что он, давая мне ее, не просто делал мне подарок.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Ричард.
— Ты помнишь ту книгу, которую у меня пытались отнять в саду Тюильри?
Ричард задумался, вспоминая о том, как мы с ним случайно познакомились в парке, как он принял меня за хрупкую барышню, едва не ставшую жертвой грабителя, и как он, по-рыцарски меня защитив, начал затем со мной флиртовать, словно юный бравый гусар. С бесстрастным выражением лица, не позволяющим мне угадать, было ли данное воспоминание для него сладким или горьким — или же одновременно и сладким и горьким, — он ограничился тем, что слегка кивнул.
— А помнишь, где мы обнаружили гашиш?
— Ну конечно помню, внут… Внутри книги! Ты полагаешь, что…
— Я полагаю, что Крюффнер, передавая мне книгу, тем самым прятал свои документы там, где их никто никогда не стал бы искать, — то есть поступил так, как поступили в древнеиндийской легенде боги.
— Значит, ты думаешь, что в этой книге содержится какая-то зашифрованная информация? — спросил Карл, который, ничего не зная о наших с Ричардом приключениях в Париже, слегка запутался.
— Нет. Я думаю, что внутри этой книги находятся нужные нам документы.
Я взяла свою косметичку и достала из нее маленькие ножницы.
— Ну-ка, держи, Ричард, — сказала я. — У тебя в подобном деле больше сноровки, чем у меня.
Ричард стал очень осторожно, помогая себе кончиком одного из лезвий ножниц, отдирать бумагу, приклеенную к обложке изнутри. Когда он закончил, нашему взору предстала полость, в которой лежали несколько аккуратно сложенных листков бумаги.
У меня перехватило дыхание, и, судя по воцарившейся в комнате гробовой тишине и по одновременно восторженным и настороженным взглядам Карла и Ричарда, они тоже почти перестали дышать. Ричард начал вытаскивать эти листки — медленно, словно боясь их порвать… Наконец он их вытащил и расправил. Один край у всех листков был неровным: их явно откуда-то вырвали.
— Те самые листы, которых недоставало в той книге… — прошептал Карл, пытаясь подавить охватившее его волнение.
Мы все стали их внимательно рассматривать и увидели множество цифр, формул и каких-то символов, а вот текста было мало. Все это напоминало своеобразную расцветку какого-нибудь ковра, а еще исписанную формулами доску в классе химии или физики. Для меня, слабо разбирающейся в этих науках, данная информация казалась даже более непонятной, чем какое-нибудь зашифрованное при помощи сложнейшего кода сообщение, потому что расшифровывать такого рода сообщения меня, по крайней мере, учили.